Я никогда даже на мгновение об этом не задумывался. Семья, верность и обязательства – столпы, на которых внушением и тренировкой возвел меня Гарри, не позволяли мне этого сделать. Дебора была неприкосновенна на бессознательном уровне. Она была моим родным пепелищем, моим самым близким человеком и такой же неотъемлемой частью меня, как моя рука.
Но что теперь?
Теперь, после того как она опустила меня, отшила, обесчестила… Полностью отвергла меня и всю мою сущность… Разве теперь, когда она запросто сделала бы со мной все то, чего не смог сделать я, – так ли сложно отправить в долгое и темное путешествие?
Я почувствовал тихое, едва слышное урчание у себя в душе, где во мраке дремал, окутанный паутиной мой Пассажир; и я услышал, как он шепчет мне то, что я и так уже знал.
Это вовсе не было немыслимо – ничуть. На самом деле очень даже мыслимо. Более того, я отчетливо видел рифму в поэтичной красоте этой иронии. Дебз пожелала мне смерти – так разве не справедливо будет умертвить ее первой?…
Я помнил ее слова: никогда по-настоящему не был мне братом. Они все так же обжигали, и пламенная злость опаляла ту выдержку, которую стеной возвел внутри меня Гарри. Я никогда по-настоящему не был ей братом? Прекрасно. Это значит, что она никогда не была мне сестрой. Отныне и навеки мы больше не родственники, не семья, никто друг другу.
А это значит…
Я вдруг понял, что Брайан мычит себе что-то под нос с довольным видом – так фальшиво, что я даже не узнал мелодию. Пожалуй, он был бы столь же счастлив (а вероятно, гораздо счастливее), разреши я ему расправиться с Дебз. Он не понимал моих прошлых возражений и сам никаких сомнений не испытывал. Он ведь никогда не считал Дебору сестрой – это наивное заблуждение принадлежало мне.
И хотя Брайан обладал эмоциональным диапазоном какой-нибудь рептилии, именно он пришел мне на помощь, когда Дебора, переполненная праведным гневом, меня бросила. И главное мое заблуждение – вера в наше с Деборой прошлое – рухнуло, разбилось вдребезги, разлетелось при первом же серьезном испытании. Кровные узы оказались прочнее.
И все же… я с трудом представлял себе мир без Дебз.
Брайан перестал мычать, и я взглянул на него. Он посмотрел на меня в ответ все с той же ужасной деланой улыбкой.
– Ну, братец? – заговорил он. – Только сегодня: два по цене одного.
Я отвел взгляд и посмотрел в окно.
– Не сейчас.
– Ладненько. – В голосе Брайана слышалось разочарование.
Он продолжил рулить, а я – глядеть в окно. Мы ехали по знакомым улицам, приближаясь к моему дому, но я погрузился в мрачные размышления и не замечал видов за окном. На некоторое время мы замолчали. Только минут через двадцать Брайан вновь заговорил.