Посвистов не знал, негодовать ему или смеяться: поведение Брадлея выходило за рамки обычных человеческих отношений. Он пожал плечами.
— Вы наивны, если думаете получить от меня, русского офицера, ответ на этот вопрос. Сами вы, видно, никогда не были военным.
Брадлей улыбнулся.
— Во время сумасшествия, охватившего Европу в 1914 году, кажется, все, способные носить оружие, побывали на военной службе. Мне же пришлось, кроме того, вмешаться в русские дела на северо-западном фронте. Кажется, вы не были в войсках Юденича? Да, вспомнил: вы были в армии Врангеля. Извините за праздный вопрос. В армии Юденича был полковник с фамилией, похожей на вашу… Но мы приехали. Разрешите попросить вас заглянуть со мной в этот ресторанчик.
Посвистов, почти ошеломленный, вошел в ресторан. Его поразила осведомленность Брадлея: казалось, англичанину были известны малейшие подробности его прошлого и настоящего.
И полковник шел за ним, подчиняясь странной силе любопытства и боязни, овладевшей им: должно было произойти нечто важное и решительное — он чувствовал это.
По-видимому, англичанина поджидали в ресторане. Гарсон кинулся навстречу и отрапортовал, что кабинет и все, что было угодно заказать мосье, готово. Решительно все: и вино, и кушанья, какие изволил приказать мосье.
И шаркая и рассыпаясь в любезностях, гарсон пробежал вперед по коридору, услужливо распахнув двери кабинета.
Здесь оказался прекрасно сервированный на два прибора стол. Вино, цветы, прикрытые серебряными колпаками блюда с горячей закуской ожидали гостей.
Брадлей движением руки заставил лакея удалиться; потом подошел к портьере, закрывавшей двери в соседний кабинет, отодвинул ее и приложил ухо к щели.
— Подойдите сюда, — шепотом пригласил он Посвистова. — Слушайте.
Полковник приник ухом к двери. Голоса, услышанные им, сначала не произвели на него никакого впечатления. Русская речь, однако, заставила его насторожиться. На лице его засветилось любопытство, а затем и напряженный интерес. Говорили о России — о том, что было дорого и мило его сердцу.
Брадлей улыбнулся, знаком приглашая к молчанию. Так оба они слушали несколько минут, застыв неподвижно у дверей. Вдруг новый голос раздался в соседнем кабинете. Голос этот был слишком хорошо знаком Посвистову. Изумление, колоссальное изумление отразилось на его лице. Он раскрыл рот, готовый крикнуть что-то, но Брадлей бесцеремонно прикрыл ему рот рукой.
— Он, — вздохом вырвалось у Посвистова.
Брадлей кивнул головой.
— Молчите, — почти беззвучно произнес он.
Но Посвистов и без предупреждения не нарушил бы больше молчания: доносившееся до его слуха из соседнего кабинета было так чудовищно, что он отказывался верить своим ушам… Неужели это говорил генерал?