Я напряжённо прислушалась. Из дома не доносилось ни звука. Очевидно, активные боевые действия закончились – но с каким результатом? Если бой завершился не в нашу пользу, то соваться туда – к противнику, вооружённому пистолетом, – было бы самоубийственной глупостью. С другой стороны, кроме нас, ребятам не откуда ждать помощи. А если они пострадали в перестрелке, то помощь может быть жизненно необходима.
Я принялась решительно отвязывать от седла Женину сумку с медикаментами, попутно продумывая аргументы, которые могут убедить Ника остаться здесь, с лошадьми. Но когда я повернулась, чтобы их озвучить, слова застряли в горле. На лице подростка, ещё не овладевшего взрослым умением скрывать эмоции за вежливой маской, был заранее написан точный адрес, по которому я могу отправиться вместе со всеми своими аргументами. Интересно, как Жене удаётся быть таким чертовски убедительным? «Потому что я так сказал» – и все дальнейшие вопросы отпадают сами собой.
– Ладно, – вздохнула я, закидывая сумку на плечо. – Пошли. Только тихо.
На крыльце я сделала знак остановиться и попыталась на слух оценить обстановку. Из дома, приглушённый преградой, доносился спокойный голос Жени:
– С убийцей тебе, Мигель, сказочно повезло. Я бы на его месте сделал контрольный выстрел в голову и быстро свалил. А он слишком буквально воспринял приказ «не оставлять свидетелей» и начал палить в нас с Вереском.
Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Первая комната – нечто среднее между гостиной и столовой – была пуста. Судя по всему, непосредственная опасность миновала, но, пересекая комнату, я старалась не шуметь. На всякий случай.
Дверь, из-за которой доносился Женин голос, была приоткрыта. Сквозь узкую щель виднелись высокие кожаные сапоги, неподвижно лежащие на полу носками вверх. Логика подсказывала, что сапоги – вместе с обутыми в них ногами – принадлежат загадочному Мигелю, жертве незадачливого снайпера.
– Говорят, кхаш-ти не владеют магией. Но это было самое убийственное огненное заклинание, с которым мне доводилось встречаться, – голос Мигеля звучал жутковато из-за болезненного присвиста, вызванного, вероятно, дырой в лёгком, но даже сейчас в нём угадывалась ирония. Должно быть, в более приятных обстоятельствах он был отчаянным весельчаком и душой компании.
– Это заклинание называется «револьверная пуля», – мрачно сказал Женя. – И мне бы очень хотелось потолковать с чудо-чародеем, который всё это организовал. С твоего позволения, я возьму её с собой. В качестве вещественного доказательства.