– Видишь, твои страхи оказались напрасными. Ну а он тебе как?
– Да вот думаю. Понимаешь, Маш, какой-то он слишком романтичный.
«Что-то наша Аня слишком привередливая стала», – подумала я про себя, опустив глаза и откусив пирожок.
– Это я неправильно выразилась, – продолжила она. – Лучше сказать «экзальтированный», «эпатажный». В общем, ненормальный. Слушай, вначале он держал для меня дверь, затем отодвинул стул и начал говорить комплименты о моей внешности. Ну, приятно, я даже покраснела. Но потом! Он держал мою руку и декламировал стихи, я даже запомнила пару строк, поискала в Сети, и представляешь? Это его стихи, а не известных поэтов. Я в них прелестная нимфа с зубами из кораллов и алмазными глазами.
– У тебя что, зубы красные?
– Маш, у меня уже язык заплетается, так он мозги запудрил.
– Как хоть его зовут, сколько лет?
– Ничего не знаю, я сбежала, как только он начал называть меня «своей богиней».
– Не может быть! Где ты нашла подобный раритет? Я думала, только в плохих фильмах так отжигают.
– Правда, это так пошло? – Аня поджала губы. – Вот и у меня остался плохой привкус. Он уже десять сообщений послал, а я только час со свидания.
– Надеюсь, ты не сказала ему, где живешь?
– Что ты, Маш! Я тоже не глупая. Выскочила из кафе и сразу в такси, хоть и переплатила.
– Ну все, забудь, говорят: «Первый блин – комом».
– Меня от такого блина в дрожь бросает.
Аня подошла к зеркалу, пригладила брови и, махнув рукой, села возле меня. Я погладила ее по спине и ободряюще улыбнулась. Я понимала, что ей тяжело ходить на свидания. Вот кому не повезло в любви – это Ане. Она встречалась с парнем три года, уже поговаривали о свадьбе, и подруга вся светилась от счастья. А потом ее Юра взял и уехал в Америку на учебу. Оказывается, он тайком от Ани подал документы, и как только получил положительный ответ, не подумав дважды, поставил ее перед фактом отъезда. Аня тогда училась на первом курсе, а у нее немолодые родители, у которых она единственная дочка. Бросить все и помчаться за ним она не могла. Юру приняли в апреле, а в июле он уже сел на самолет и был таков.
Аня все не могла оправиться от стремительной концовки настоящей любви. Для себя она решила, что Юра ее единственный и любить его она будет преданно и верно всю жизнь. Вдруг получилось, что ее оставили, как ненужный багаж. Тосковать о таком человеке даже как-то неудобно – Аня для него, выходит, никто, и гордость не позволяла показать, насколько она разбита и подавлена.
Я никогда не забуду, как ехала с Аней в автобусе к общей подруге, Наташе. Аня прижалась лбом к стеклу и сказала мне: