Несмотря на задержку, он остановил машину рядом с конторой за пять минут до начала рабочего дня.
«Ещё успею воды купить. И сигарет», — подумал Афанасьев, вылезая из салона.
Направившись к магазину, единственному в этом захолустном районе, он только сейчас обратил внимание на одну странность.
Люди вокруг выглядели все, как один, мрачно и угрюмо. В общем-то, в этом не было ничего необычного — как ещё должны выглядеть рядовые работяги ранним утром в понедельник? Или, если уж на то пошло, как вообще должны выглядеть жители этой страны в свете последних событий? Не прошло и месяца, как танки открыли огонь по Белому дому на потеху зрителям CNN, уровень жизни стремительно падал… Оставалось только гадать, какое ещё «представление» устроят власти.
И всё же выражение лиц окружающих озадачило Михаила. Это не просто свидетельства недосыпания или ставшего нормой пессимизма — это болезненность. Бледная кожа, тёмные круги под глазами, отрешённый взгляд… И никто не пытался заговорить друг с другом, даже не смотрел никуда, кроме как себе под ноги.
Открыв дверь магазина, Афанасьев оглянулся на улицу и заметил ещё кое-что.
Сегодня утром народу на улицах определённо было меньше, чем обычно.
«Чёрт, наверное, Женька права — мы вчера напились какой-то дряни. Теперь вот бред всякий в голову лезет», — нашёл единственное логичное объяснение парень и прошёл в торговый зал.
Здесь находилось всего несколько покупателей. Большинство — у кассы, где мрачная продавщица отпускала им товар. Остальные смотрели на витрины с таким видом, будто на дворе снова 1990-й, и кроме чёртового маргарина и одной палки наполовину протухшей колбасы ничего нет.
Михаил занял место в небольшой очереди и, терпеливо дожидаясь, отвлекал себя размышлениями о том, что лучше: много денег и мало товара, как при Горбачёве — или наоборот, как сейчас?
— Чего вам? — бросила продавщица, вернув его в реальность.
Афанасьев никогда не мог представить эту женщину молодой. Он бы скорее поверил, что она уже родилась такой — бесформенной стокилограммовой бабой неопределённого возраста (где-то между тридцатью и семьюдесятью, точнее трудно сказать), нежели что она когда-то была юной и хотя бы чуть-чуть — самую малость — привлекательной.
— Бутылку минералки и пачку «Примы», — ответил Михаил, надеясь, что мысли не отражаются на его лице.
— И всё? — переспросила она.
«Нет, ещё вашу очаровательную крокодилью улыбку», — про себя добавил он, вслух сказав:
— Всё.
Женщина отошла от кассы.
Парень достал бумажник и, опустив голову, принялся отсчитывать мелочь.