В отчаянии женщина обрушила кулаки на грязный кузов локомотива. Ударяя по нему, она смотрела на уцелевшие узкие окна в дизельном помещении (через которые выбралась бы разве что кошка) и световой номер с равнодушными строгими символами: 2ТЭ10Л-2564.
— Успокойся! — прикрикнул на неё Михаил.
Татьяна перестала колотить по тепловозу и, отступив на шаг, обессилено села на балласт. Увидела идущую к ней Ксению, хотела сказать ей, чтобы она вернулась назад, но так и не раскрыла рта.
Девочка приблизилась к женщине и посмотрела на искорёженный дверной проём.
— Это дядя Денис? — спросила она.
— Нет, малышка, это я, Миша, — отозвался Афанасьев.
Татьяна опасалась следующего вопроса Ксении, который девочка, к счастью, так и не задала. Она села рядом с женщиной и принялась отбрасывать в сторону камешки.
В воздухе стоял тяжёлый запах креозота, которым были пропитаны шпалы. И — безмолвие вокруг. Ни единого движения.
— Вам лучше уходить, — сказал после минутной паузы Михаил.
— Нет, — промолвила женщина. — Мы тебя не можем бросить.
— Вы мне ничем не поможете — здесь без автогена не обойтись.
— Должен быть способ! — не унималась она.
— Послушай! — повысил голос Афанасьев. — Мне и без твоих капризов сейчас паршиво. Поэтому кончай спорить и проваливай!
— Таня, — сказала Ксения и дотронулась до её плеча. — Пойдём.
Женщина удивлённо посмотрела на неё.
— Пойдём, — повторила девочка, её глаза блестели.
— Верно, — снова заговорил Михаил. — Послушай её. Я тут сам как-нибудь разберусь, а тебе надо заботиться о ней. Разве я не прав? Отвечай!
— Да… — сипло произнесла Татьяна и, прочистив горло, увереннее повторила: — Да, ты прав.
— Вот и отлично.
— А как же наши запасы? Уцелело что-нибудь? — спросила она, вставая на ноги.
— То, что было в кабине, накрылось. Тут осталось несколько сумок, но они испачканы… Ты понимаешь, чем?
— Понимаю, — ответила женщина. — Значит, совсем ничего?
— Погоди, я сейчас тебе сброшу несколько консервных банок, — сказал Михаил.
— А как же ты?.. — Татьяна осознала, что парню припасы нужнее, чем ей и даже Ксении. Она и девочка, по крайней мере, на свободе и могут найти пищу.
С другой стороны, не станет ли еда лишь продлением агонии?
— Больше ни слова! — огрызнулся Афанасьев.
Он попытался просунуть в изуродованный проём консервную банку. Ничего не выходило — слишком узким оказалось отверстие. После десятка попыток Михаил с грохотом бросил её на пол и выругался.
— Не получается, мать его!
— А эти окна на боку?
— В дизельном? Если только удастся разбить…
— Таня! — воскликнула Ксения.
Женщина повернулась и увидела выходящих из-за уцелевшей секции тепловоза людей с серой кожей. Шестерых. Завидев выживших, они ускорили шаг. Трое из них держали в руках стальной прут, кусок арматуры и лопату.