Лазурное море - изумрудная луна (Кострова) - страница 108

Нефритовые винные ситары в сливочно-белых руках наложниц, и капли блестящего дождя увивают обнаженные ключицы, то слезы небесных созвездий, и лютни поют, когда по серебряным нитям скользят их нежные пальцы, и флейта возносится в наслажденном звуке упоенья, когда бархатные губы касаются отверстий мельхиорового музыкального инструмента. Юноша, одаренной красотою самого восхода и заката, играл на стеклянном китарроне под деревьями тамариска и финика, и шумела прозрачная и чистая, как воздух в облаках, вода, бьющая из высоких фонтанов. И мощные струи лаванды стекали с ладоней богинь, и изрыгали водные потоки жестокие драконы, обвивающие колонны альковов, и высокие ванильные нефы, расписанные историей былых времен, покрывали живые цветы белого адониса. Полные лепестки опадали, заполняя собой сам воздух, скрывая далекие хризолитовые башни, сверкающие под кровавыми очами злого зноя на краю горизонта, обжигая медным красным сардом. Молодой человек был искусен в музыке, даже хоровое пение не могло вдоволь украсить и наполнить еще большей звучностью те совершенные ноты, что исходили из-под его мистических струн. Казалось, что пальцы его плакали кровью, и струны, наполненные светом огня, впитывали в себя нектар жизни, каждый раз, когда он резал себе кожу, производя в мир новый звук. Он распахнул свои глаза, и она узрела в них цветущую сирень и сливу, светлые волосы обрамляли его нежный лик, и крупный берилл цвета морской волны в форме полумесяца свисал серьгою на левое плечо. Символ его принадлежности ко двору блаженства. Он был одним из тех, кто ублажал господ, приходивших к нему под покровом оголенной черноты. Человек посмотрел на нее, и в видении темном своем, она узрела, как падает капля в спокойную гладь озера. На нем была туника оттенка прозрачно-зеленого малахита, и широкий пояс из темного серебра, как грозовые облака, огибающий его тонкую талию. Он оглядел ее, тихо улыбнувшись, проводив истязаемую взглядом, в котором девушка смогла различить далекий отголосок сочувствия и сострадания. И музыка полилась нежная, как река, как нежное объятие матери, как вольный ветер, рассекающие просторы снежных пучин в лазурите небосвода.

За цепь потянули сильнее, когда звенья стянулись на шее, перекрывая путь к кислороду, и тогда она вскрикнула, нарушая всеобщий покой благоденствия. Несколько ликов повернулись в сторону гнетущего и низкого создания, слуги обронили широкие злотые блюда, полные яств и изысканных фруктов, за что девушка получила тяжелый удар по затылку от мужчины, крепко удерживающий ее рабские оковы. Ей казалось, что заостренным камнем раздробили кости, и горячий рябиновый поток стекал на шею, окрашивая оголенную спину соцветием багряных пионов, заставивший ее съежиться и безвольно пасть лицом на влажные полы, по которым лилась холодная вода.