Девица очнулась, зрачки её разом навелись на резкость, затем расширились. Видимо, пыталась представить прелюбодеяние в межгосударственном масштабе.
– Да! Не прелюбодействуй и чти отца с матерью! Вот эти две заповеди, согласен, ни одна страна никогда не нарушит. Потому что не сумеет при всём желании. Отца-матери нет, гениталий – тоже…
– А Президент?
– В смысле – отец народа?
– Нет, во втором смысле…
И как могла столь глубокая, отчасти даже богословская полемика перейти после третьей бутылки в безобразную, бессмысленную драку?
Очнулся Влас под креслом. Подбородок саднило. Пышущий лоб овевало прохладой из полувывернутого из стены окна. Пол был покрыт скрипучим стеклянным крошевом, в которое обратились фужеры, тарелки, щегольские очки Павлика и наручные часы самого Власа. Голый стол пребывал в стоячем положении, но чувствовалось, что на ноги его подняли относительно недавно. По тёмной полированной столешнице пролегала неизгладимая ослепительная царапина.
И никого. Надо полагать, опомнились, ужаснулись содеянному – и бежали.
Но что такое был их ужас по сравнению с ужасом самого Власа, не в пример безбатюшным государствам панически чтившего отца и мать! Представив на секунду возвращение родителей из Пловдива, грешный отпрыск опять впал в беспамятство и выпал из него уже в тёмном гулком переулке, ведущем прямиком к сусловскому автовокзалу.
Дальнейшее восстановить не удалось.
Наверное, купил билет до Баклужино.
* * *
Влас Чубарин замычал и, открыв глаза, вновь увидел всё ту же устрашающую табличку. Не могло быть в Баклужино таких табличек! Такие таблички могли быть только в… Страшное слово вертелось в мозгу, но Влас не решался произнести его даже про себя.
Нетвёрдым шагом он вышел из-под огромного навеса, обрешёченного с изнанки чудовищными металлическими балками на столь же чудовищных болтах, и запрокинул страдальчески сморщенное лицо. По краю козырька выстроились богатырские объёмные буквы. То самое слово, которое он не осмеливался выговорить.
ПОНЕРОПОЛЬ.
Обмяк – и торопливо заковылял в сторону кассы.
– Сусловскими принимаете? – сиплым преступным голосом осведомился он.
– Да хоть тугриками, – последовал равнодушный ответ.
– А когда следующий на Баклужино?
Юная кассирша вскинула голову и уставилась на Власа.
– Привет! – сказала она. – Ты откуда такой?
Тот внутренне напрягся, с мукой припоминая, не было ли в последнее время какого-нибудь международного конфликта. Наверное, не было, раз автобусы ходят…
– Да вот… из Суслова…
– Второгодник… – с нежностью вымолвила она. – Ты географию в школе учил вообще? Отсюда в Баклужино – только через Лыцк, а они границу ещё год назад закрыли. Это тебе обратно надо. – Постучала по клавишам, бросила взгляд на монитор. – Есть места на шестичасовой. Берёшь?