– Ваша преданность достойна восхищения, – сказала она Сафи. – Но и это впустую. Ваша подруга… Ее тело слишком измучено для того, чтобы управлять сознанием, поэтому, если вы действительно хотите помочь ей, лучше приведите себя в порядок. Вы будете лишь распространять болезнь, будучи такой грязной. – Она презрительно оглядела одежду Сафи, а потом отстранила ее.
Сафи поборола желание сломать монахине руку.
– Мерик придумает, что вы можете сделать, – добавила Иврена, когда Сафи поднялась на ноги.
– Адмирал Нихар, тетя, – отозвался принц, следуя к дверному проему. – Во всяком случае, пока мы в море.
– Вот как? – ответила монахиня спокойно. – В таком случае для вас я монахиня Иврена. Во всяком случае, пока мы в море.
Сафи успела увидеть кислое выражение лица Мерика, прежде чем принц выскочил за дверь. Посмеиваясь про себя, она побрела следом.
* * *
Подниматься по лестнице было труднее, чем Сафи предполагала, учитывая боль во всем теле и неумолимый натиск утреннего солнца. Щурясь, она вышла на выскобленную палубу. Мерик и его первый помощник были так увлечены беседой, что, казалось, не замечали, идет ли за ними Сафи.
Может ли она идти за ними? Вряд ли.
Ее конечности онемели от бездействия, и как только она делала шаг по палубе, дерево начинало стонать и уходить из-под ног.
Пошатываясь, она приложила руку ко лбу и стала осматриваться. На востоке скалистая линия отделила серо-зеленое море от безоблачного неба, а на севере за ними следовали четыре корабля, каждый с таким же длинным носом, тремя мачтами и моряками в военной форме.
Сафи шла мимо матросов. Они драили доски, суетились возле оснастки, поднимали такелаж – все под хриплые крики хромого пожилого мужчины. Некоторые останавливались, чтобы поприветствовать своего принца, но не все. Один человек привлек внимание Сафи, сплюнув ей под ноги.
– Мерзкая подружка матци, – пробормотал он.
Сафи лишь усмехнулась, решив, что запомнит его лицо с квадратным подбородком.
Вскоре она очутилась на корме – она насчитала тридцать шагов – и ступила в желанную тень от шканцев. Мерик открыл дверь, бормоча что-то Куллену. Затем первый помощник отдал честь и двинулся обратно. Уходя, он с неожиданной силой повысил голос:
– Разве я не приказал тебе конопатить, Лири? Живее!
– Поторопитесь, – сказал Мерик Сафи, уже исчезая в каюте капитана.
И Сафи поторопилась. В ушах стоял звон от окрика Куллена, а глаза после яркого солнца почти ничего не различали в сумраке. Она остановилась в дверях, в оборонительной позиции, пока не проступили очертания комнаты.
Это была элегантная каюта, не такая, какой ее представляла Сафи, учитывая, что она принадлежала такому человеку, как Мерик. Сам он ждал ее рядом с резным столом и стульями с высокими спинками и казался суровым и неловким.