Я представляю, что моя рука — это микрофон, и напеваю слова этой очень забавной песни из восьмидесятых, в исполнении
… кто ее поет? Э… эм… ааа…
Pointer Sisters! Да, точно.
— Сегодня та ночь, когда все свершится.
Сегодня отложишь другие дела.
Доставим себе удовольствие ночью.
Я хочу обнять тебя.
И когда ты так мееееееедленно танцуешь,
Я так завожусь, и ты это не скроешь.
— Не те слова, — смеется Джегз.
— Тсс! — отвечаю я. — Ты теряешь контроль, и кажется, мне это нравится…
О, те слова, о которых я думала! Стоп. Я собираюсь потерять контроль.
— Ну, Саша… — покачивающиеся движения фигуры Джегза прерывает мой концерт.
— Я знаю, я знаю, я знаю, я знаю… — пою я.
— Ладно, — смеется он.
— И если ты будешь так медленно двигаться, я все отпущу… — продолжаю петь я.
— Ты отпустишь что? — спрашивает он, выглядя полностью растерянным.
Джегз обнимает меня за талию и, кажется, поднимает, или, может, это уборная начинает вращаться в обратную сторону. Я как хомячок в одном из тех глупых маленьких пластиковых шариков.
— Я так завелась, и ты не в силах скрыть это! Я знаю, я знаю, я знаю, я хочу тебя… я хочу тебя…
— Я тоже хочу тебя, — бормочет он, натягивая на меня трусики.
— Кажется, эти слова не оттуда, — отвечаю я, когда его плечо надавливает на мой живот. Я что, вверх ногами? А это пол? Джегз держит руку на моей заднице, поддерживая платье, но я не уверена, поможет ли это, поскольку оно слишком короткое. — Если ты меня не опустишь, меня сейчас вырвет.
Я чувствую себя одним из тех барных шейкеров.
Мы выходим из туалета, и Джегз осторожно ставит меня на импровизированный танцпол, который безобразно качается, точно так же, как до этого уборная.
— Саш, — говорит Кэли, оказываясь совсем близко к моему лицу. — Кажется, тебе нужно немного воды.
— Тебе не кажется, что она перебрала? — спрашивает ее Джегз.
— Я ей не мать, — возражает Кэли. — И к тому же, она трижды сказала мне заткнуться. Что я и сделала.
Я действительно ей так сказала. Обычно я не указываю Кэли, но это оказалось даже забавно, в особенности, когда она послушалась.
— Да, но вы подруги, и ты, как предполагается, должна удерживать ее от всякой глупой хрени, — спорит с ней Джегз.
— Глупой хрени? Вроде той, чтобы трахнуться с другим парнем? Ты сам ей это и сказал. Мы ведь оба знаем, что она не прикоснулась бы ни к одному мужчине, если бы не алкоголь, булькающий у нее внутри. Так что я должна была позволить ей напиться.
Я никогда не видела Джегза в гневе. Он бесится из-за собственной глупости.
— Да, ты сказал мне пойти трахнуться, помнишь? — ору я, перекрикивая музыку.