Лирическое отступление. Естественно, в моей памяти всплывают обрывки, ошметки (фу! почему ошметки? филейные части, вырезки, а переводя на литературный язык, романтические баллады, Песнь песней!) многочисленных рассказов моих друзей о своих хвостатых и пушистых, которые вошли в их жизнь на мягких лапах, но оставили незаживающие царапины… продолжить бы красивую фразу, завихрить ее, но тут возникает вопрос: где именно находится моя память, ибо последние годы она имеет скверную привычку прятаться, теряться… Прятаться где? Похоже на старый анекдот про немца, который старательно заучивал каждый день по два русских слова и, когда их набралось штук пятьсот, торжественно объявил, что они все у него в …
Ладно, рассказываю лишь одну историю, которую точно не забуду. Автор ее – волевой спортсмен, человек положительный во всех отношениях. Так вот, идет он от автобусной остановки к своей даче, а идти надо по узкой дорожке через лес. Лето кончилось, холодно, темно. А за ним привязался котенок, бежит следом и отчаянно орет. То, что котенок, он разглядел, на дороге был столб с фонарем. Так вот, время пёхом от автобуса до дачи пятнадцать минут. «Ревела буря, дождь шумел». Ну, может, не совсем так, как про Ермака у поэта Рылеева, однако темный лес, котенку (явно милые дачники оставили) страшно. Бежит он, буквально цепляясь за ботинки волевого спортсмена, и орет. Пятнадцать минут. Пока человек не дошел до своей дачи и захлопнул перед носом котенка дверь.
– А почему ты не пустил его хотя бы на ночь? – наивно спросил я.
– Понимаешь, – объяснил волевой спортсмен, – трудно было бы выгонять его утром из дома. Я же не кошатник.
Как писал другой российский поэт, тов. Н. Тихонов, «…гвозди бы делать из этих людей».
Проехали. Я к тому, что будущего бандита, дворового хулигана с интеллигентными манерами, которого мы назвали Котярой, я котенком не помню. А принесла его в дом Алка еще маленьким и неказистым (всех котов и кошек в наш дом приносила Алка). Помню только, что в июне 72-го года (от второго тысячелетия нашей эры оставался жалкий огрызок) приземлились мы в Литве, на дачу, которую сняли, кстати, не так далеко от того леса, за которым жил волевой спортсмен. Приземлились мы вчетвером: Алла, Маша, я и Котяра. Конечно, нас сбросили не на парашюте, но, как и в чем мы везли Котяру в самолете, кто его держал, решительно не помню.
М-да, с теперешней моей памятью, чтобы быть честным и правдивым, надо писать так:
«Прилетели мы в Вильнюс. Не помню. Не помню. Маленький зеленый поселок. Не помню, сколько одинаковых домиков.