— Поверь, Гас. Это того не стоит. Тебе понадобится каждая унция силы, для того чтобы сбежать.
— Хорошо, — говорит он, медленно опуская клинок.
Он ударяет Буреносца кулаком еще один раз… нокаут, от которого тот вырубается.
— Вероятно, лучше позволить Райдену разобраться с ним. Я уверен, что у него будут намного более творческие способы наказать за наш побег.
Каждое слово сочится самой чистой, самой мощной ненавистью.
Я не виню его… но тяжело наблюдать, что Гас сдирает мундир с бессознательного Буреносца и перетаскивает его безвольное тело в одну из пустых камер.
Он хлопает решетчатой дверью и ломает замок так легко, будто металл тает при его прикосновении.
— Как ты это делаешь? — шепчу я.
— Мой дар позволяет мне поглощать силу ветра и направлять его в мои мышцы. Вот почему те Северные помогли мне так быстро выздороветь. И теперь, когда я наконец могу поглотить Западный… — Гас открывает мою камеру, будто дверь из бумаги.
— Это невероятно.
— Раньше никогда не было так сильно, — шепчет он. — Я не могу сказать, это из-за силы четырех, или потому что твой Западный был особенно сильным.
— Был?
Слово чувствует себя подобно ножу в моем сердце.
Я знаю, что это смешно, но… после того через что прошли этот небольшой проект и я…
— Не волнуйся. — Гас закрывает глаза и шепчет «Освободись».
Его тело немного дрожит, будто его сущность распутывается, и мягкий порыв течет мимо меня, напевая свою знакомую мелодию.
— Мы должны выбираться отсюда, — говорит Гас, и мой Западный формирует вокруг меня щит. — Но сначала немного камуфляжа.
Он направляется туда, где оставил одежду Буреносца, и я замечаю, что он снова хромает.
Он пытается надеть куртку, но ему мешают бинты.
— Вот, — говорю я, подбегая к нему и помогая.
Это более медленный процесс, чем я хочу, натягиваю на него рукав дюйм за дюймом. Но Гас потерял слишком много крови… я не могу позволить открыться ни одной из ран.
— Никогда не благодарил тебя за это, — говорит он, касаясь одного из кусков порванной красной ткани. — Я даже не помню, когда ты это сделала.
— Ты был не в себе. — Я натягиваю куртку еще чуть-чуть. — Как ты… на самом деле?
— Это не имеет значения. Я или пройду через это, или нет.
— Это важно, Гас. Мы вместе. Я должна знать, с чем ты справляешься.
Он с трудом сглатывает:
— Давай просто скажем, что я не планирую здесь помирать, хорошо? Я буду помогать тебе как можно дольше и…
— Мы оба выберемся отсюда.
— Не думаю, что это тебе решать.
Он пытается застегнуть кнопки на куртке, но ткань не сходится. Он мускулистее Буреносца.
— Ну… надеюсь, что если кто-нибудь и увидит нас, то только со спины, — говорю я.