– А где Иванна?
– Мы пошли в душ, – от волнения Ната говорит очень быстро, – пока я купалась, она пропала. Я прихожу, а тут пусто. Наверное, ей разрешили уйти домой. Повезло.
– Не думаю, – медленно выговариваю я, подбирая с пола красный камень на веревочке.
– Это ее талисман? Она не оставила бы его валяться здесь, – шепчет Ната. Разумеется, не оставила бы. Она попрощалась бы, если б уходила насовсем. Написала бы записку, хоть что-то. А тут – пропала, как и не было, только талисман на полу. И ясно, что это Центр что-то с ней сделал. Но говорить об этом с Натой нельзя: теперь я знаю о прослушке.
– Будем надеяться, все в порядке, – весело говорю я, переодеваясь в пижаму.
Раздается стук в дверь, и, не дожидаясь разрешения, в комнату вваливается Гарри. Я как раз стою в пижамной рубашке и трусах, – очень вовремя.
– Гарри!
– Я не смотрю, – отмахивается парень, – что я там не видел. У вас все на месте?
– Иванны нет, – говорю я, натягивая штаны.
– Ее брат тоже пропал, – сообщает Гарри. Он встревожен. – И еще Лёха.
Лёха – еще один парень из нашей девятки, он жил в комнате с Архипом. Теперь ясно: что-то не так. Не могли все трое уйти незаметно.
Сразу за Гарри появляется Ник.
– Ребят, вы не видели Ивана? Я вернулся из душа, а его нет и дверь нараспашку.
Мы рассказываем, что Иван пропал вместе с сестрой и Лёхой. Теперь парни сидят в нашей комнате, на освободившейся кровати Иванны. Мне так хочется предупредить их о прослушке! Ведь они уже начинают выдвигать теории:
– Что, если их выгнали, потому что они не подошли?
– Может, перевели в другое место?
– Может, из них уже сделали разведывательный отряд и отправили за стену?
Натягиваю одеяло по самые глаза и просто гляжу в потолок. Я никому не сказала о своей абсолютной Резистентности. На меня у Центра другие планы, – какие же? Я теряюсь в догадках. Уж лучше бы Агата ничего не говорила. Ничего особенно плохого я не услышала, но понимаю, что рассказ не закончится хеппи-эндом. Исчезновение ребят только усилило мою тревогу. Кажется, пару часов назад я убеждала себя расслабиться и радовалась, что нахожусь здесь. А теперь переживаю сильнее, чем в самом начале.
Ната тоже выглядит напуганной: ее лицо налилось краской, в глазах – смутное беспокойство. Но она вообще не из смелых. Вот испуг и недоумение в глазах Гарри – это уже серьезно.
– Знаете, утром я потребую пустить нас домой, к родственникам, – заявляет Ник, поправляя очки. – Все это слишком странно. И я хочу увидеть семью, сказать им, что я в порядке.
– Потребует он, – хмыкает Гарри. – Если бы все было так просто. Я вчера говорил с Лизой, – это девушка из моей школы, старше на год, – так вот, она родителей видит только по определенным дням. Им только письма разрешают. Мы тут как в тюрьме, ребята.