Встанет, бывало, дед утром, подойдет к статуе. А та статуя наряжена дедом в Марфино платье и фартук, повязана ее платком.
— Ты б, Марфуша, — скажет, — в хате подмела.
Молчит Марфа.
— Ну, да ладно, я сам, — скажет дед Поляк и возьмется за веник.
— Ты б, женушка, хлопцам завтрак сготовила…
Нет ответа.
— Ну, да я сам.
Дед закатывает рукава рубашки и становится к печи.
— Ты б, родная, детворе простынки простирала… Тоже не можешь? Ну, я сам!..
И так не один день, не один месяц, не один год. Менял дед одежду на статуе, а заботы не менялись, только все больше становилось их. И не знаешь, откуда придет новая. Вот вроде бы все, как должно быть. Так на ж тебе — вдруг беда с хлопцами?..
Ног не чует под собой — бежит дед на яр. Издали еще завидел — у криницы стоит арба. Ясно. Из криницы ручьишка вытекает. В непогоду преграда на дороге.
Подбегает. Пот со лба рукавом. Вздыхает облегченно. Колеса арбы по ступицу в грязи. И кобыла в грязюке выше колен. Но сыны, слава богу, живы-здоровы. Один дергает за вожжи и машет батогом над взмокшей кобылой. Двое других сзади подмогают. Арба же со снопами до неба — добрый воз наложили хлопцы! — ни с места.
Дед Поляк взял у сына вожжи.
— А ну, ступай и ты, сынок, назад. Подсоби.
И так ласково к кобыленке:
— Ну, голубушка! Ну, ще разочек. Эх, сестра, не те силы. Да? Ну, ладно-ладно. Не будем тебя мучить.
Дед выпряг кобылу. Она отошла в сторону, понурилась. Взглянул на ее спину — следов батога нет. Молодцы — не били скотиняку. Разве тут битьем поможешь, коли сил не хватает? Молодцы — жалели животину.
— Ну, отдохни, родимая. Отдохни, голуба.
Дед перевязал вожжами оглобли. Снял с себя рубаху. Ветер загулял во взмокших волосах на широченной груди.
Впрягся дед в арбу.
— Ну, хлопчики, подсобить батьку!
Сыны все трое уперлись сзади в арбу. А дед перекрестился и потянул. Напрягся весь, то вправо подал, то чуть влево. Сдвинул с места.
И запел:
Зять на теще
Капусту возив,
Молоду жену
В пристежке водив…
Пошла арба. Пошла!
Дед вывез ее аж на взгорье. Кобыла топала следом.
Дед остановился, вышел из упряжки. Вытер ладонью пот на лбу. Подошел к кобыле и погладил ее по храпу.
— Бедняга. Куда ж тут тебе вытянуть, як сам я насилу вытянул!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Раскулаченный, дед Поляк умер от голода и холода по дороге в Сибирь.
1980
Родных бабушек своих не застал я на земле. А бабушка Щипийка (не знаю, откуда у нее пошло такое прозвище) была в моем детстве каждый день, до тех самых пор, пока меня, семилетнего, не увезли жить в город.
Когда я появился на свет, бабушке Щипийке по метрикам было за восемьдесят. Она жила одна, но ни в чьей помощи не нуждалась. Во всяком случае, так казалось всем. Она сама копала свой огород, сама сажала на нем картошку, кукурузу и подсолнухи. Перед окнами на улицу у нее росли мальвы.