У меня упало сердце. Значит, они условились встретиться здесь. А я-то думал, она приходила послушать меня. Да она и не слушала вовсе. Она думала о кем, ожидала его. Недаром она так бросилась к нему.
Обидно стало до слез. Я не мог больше петь. Расстроенно звучала гитара. Я хотел ее настроить и порвал струну. Нюрины приятели разошлись. Нюра хитренько усмехалась.
— Шо-то ты, братик, невеселый какой-то сегодня…
А потом серьезно сказала:
— Хромой черт приперся. Опять смотается, а она будет мучиться.
Сестра еще что-то говорила, но я не слышал ее.
Вечером я играл танцы в клубе. Под клуб был оборудован сарай на бывшей усадьбе помещика Филиппова. Раздобыли керосина для двух десятилинейных ламп. Земляной пол побрызгали водой, чтоб не поднималась пыль. Нюра у кого-то выпросила трофейный немецкий аккордеон.
В полутьме было довольно уютно. Я стоял в углу, вблизи одной из ламп, и играл. Танцевали одни девчата, парней было человек пять-шесть, из тех, кто выглядел повзрослее. Заказывали танго, вальсы, польки.
Я ожидал Тосю и Николая, но они не появлялись.
Но вот взглянул на дверь и увидел Тосю. Она прислонилась к дверному косяку, скрестила на груди руки и стояла так, как будто была одна, как будто в клубе — ни танцев, ни смеха, ни музыки. Девчата приглашали ее в круг, но она отрицательно качала головой.
В паузе между танцами ко мне подошла Нюра:
— Я ж говорила! Тоже женишок!.. Прикатил и укатил. А она, дура, сохнет. Замуж за него хочет!..
У меня шевельнулось чувство злорадства. «Вот он, твой Скрынник!..»
Я заиграл танго «Мне бесконечно жаль…». Нюра направилась к Тосе пригласить ее на танец, но Тося отказалась, и они обе вышли из клуба.
Минут через пять Нюра вернулась одна.
— Проводи после танцев Тосю. Ладно? Она будет ждать тебя у клуба.
— Ладно, — с готовностью ответил я; недоброе мое чувство вмиг исчезло. — Как раз я иду ночевать к вам.
Сославшись на усталость, я вскоре сыграл прощальный вальс. Молодежь потянулась к выходу. Нюра забрала у меня аккордеон и ушла с каким-то парнем.
Я вышел из клуба. Высоко светила полная луна. Где-то пели девчата. Эхо раскатывалось по яру, залитому мглистым лунным светом.
Тося ждала меня у акации возле палисадника. Я подошел к пей. Она взяла меня под руку.
— Какой ты высокий! — сказала она и припала к плечу. — И хорошо. Не люблю маленьких мужчин.
Мы шли через площадь к Садовой улице. Я молчал. Я был как во сне. Не верилось, что вот так могу идти с ней и чувствовать ее рядом.
— Скажи… — Тося замедлила шаг. — Скажи, днем ты для меня пел? Правда же?
Значит, она все поняла! Все-все!