— Давайте прервемся на чуть-чуть, — предложила она.
И все тотчас согласились.
Надежда нетерпеливо выждала время, пока подходили к ней, говорили комплименты. В паузах поглядывала на Михаила Сергеевича. Он сидел задумчиво и перебирал тихо струны, не разрушая уют. Теперь, когда она совсем узнала его, она узнавала его во всем — в движении рук, в повороте головы, в распахнутых глазах.
Потом окликнула Михаила Сергеевича.
— Я вам так благодарна!
— И я вас от души благодарю, — встал Михаил Сергеевич навстречу.
Гости стали выходить из комнаты. Мужчины торопливо закуривали.
— Покажите мне ваш дом, — сказала Надежда Михаилу Сергеевичу и взяла его под руку.
Они отделились ото всех и пошли по коридору. Вошли в оранжерею. Цветы — Михаил Сергеевич не знал их названий — касались их плеч. Она протягивала руку и ласково трогала листья.
— О чем вы думаете? — спросила.
— О вас… о нас…
— Значит, узнали? И до седин не разучились краснеть? — Она крепко прижала к себе его локоть. — И я… как только шрам… на руке у вас.
— Да… зарубка осталась… — отозвался Михаил Сергеевич.
Они поднимались по лестнице на второй этаж. Михаил Сергеевич повернулся к Надежде и вновь увидел родинку ее.
— Странно называть вас на «вы», — сказала Надежда.
Голос дрогнул. Глаза заблестели.
Вошли в кинозал. Он был пуст. Прошли на сцену.
Михаил Сергеевич сел за рояль.
— Помните прощание у эшелона? — спросила Надежда, взяла стул и села рядом. — А что было потом?
— Потом? — Михаил Сергеевич тихо перебирал клавиши. — Потом окончил педучилище. Не был принят в Московский университет.
— Почему?
— Посылая документы, я не приложил справку, что как отличник отпущен на учебу. Пошел в наш учительский, на филфак. Это уже было числа пятнадцатого сентября сорок восьмого. Жилось трудно. Не хватало нам маминой пенсии и моей стипендии. Пришлось уйти на заочное. А тут подвернулся мне мой любимый директор педучилища, пригласил работать преподавателем пения и музыки. В родном педучилище. Я тогда прилично играл на скрипке. Прилично, конечно, в рамках программы училища… Закончил заочно учительский, затем пединститут. Видите, все довольно обычно. После института работаю в школе, в Подмосковье. Преподаю язык и литературу.
— Ну, а почему же вы не вернулись в музучилище?
— Не мог… — тяжело вздохнул Михаил Сергеевич. — Не мог оставить мать одну… Вы вспомнили наше прощание… Тогда, у эшелона, я не успел сказать про телеграмму в училище… Мама копала картошку в огороде. А при немцах там были гаражи. Они их заминировали. И мама наткнулась на мину… Пришлось отнять ногу… Разве я мог оставить?..