— Это ружье, мальчик, — сказал я.
— Удё! — повторил он и поднял находку над головой.
— Да, ружье…
Максим с минуту рассматривал его, а потом взял, как я беру гитару, — наперевес и заиграл. Правой рукой перебирал невидимые струны и притопывал ножкой.
— Что же это делает Максим? — спросил я.
— Мапима игает на гитае, — ответил Максим.
Если бы у нас, взрослых людей, ружья так просто превращались в гитары!..
ПЕРВЫЕ СТИХИ
Максим давно уже рифмует.
Вот он держится руками за решетку кровати, подпрыгивает, и на каждый прыжок у него рифма:
— Таня — ланя — паня — саня — баня — игаганя…
Недавно приехал к нам семилетний мальчик Вадим — Максимкин дядя. Как-то играют они на кухне. Слышу — Максим фантазирует:
— Дядя Вадя спит в помаде…
— А Мапишка где? — спрашивает, улыбаясь, бабушка.
— А Мапима в сёкояде! — тут же отвечает Максим. Вот тебе и первое стихотворение.
ДРУЖЕСКИЙ КОНЦЕРТ
Купил я Максиму маленькое фортепиано «Звенигород». Каждый его клавиш волшебно звенит под пальцами.
Прошло два дня. Раз вечером смотрю, сын усаживает к решетке дивана плюшевого Мишку, рядом — куклу Таню, обезьянку Читу и крошечного желтого утенка.
Усадил. Поставил на диван фортепиано, открыл его и стал играть. Минуты две с упоением колотил пальцами по клавишам.
На полузвуке оборвал игру. Резко поднялся и зааплодировал.
Друзья сидели недвижимы. Они, вероятно, были поражены музыкой.
— Все. Асхадись, — сказал Максим и стал отнюдь не по-дружески расшвыривать их с дивана.
Концерт был окончен.
«ТЯНИ, ПАПА!»
Выходные дни. Ура!.. Вот покатаемся на санках!.. Скорей одевать Максимку! Скорей одевайся, папа! Скорей доставать санки из-под террасы! Скорей!..
И мы на улице.
Падает снег. Тропинку вдоль дворов заносит. Никто не гуляет. А мы едем! Едем мимо дворов. Сворачиваем в глухой переулок. Его совсем занесло. Пробиваемся сквозь сугробы. Снег падает Максимке на шапку, на пальто, на валенки. Мальчишка смеется — счастливый.
Едем… Выбираю места поутоптанней. Все трудней пробиваться. Уже взмок. Останавливаюсь и оглядываюсь.
Деревья под тяжестью снега опустили ветви, будто руки по швам. В переулке — просторнее и светлее обычного. А снег все падает, кружит…
— Тяни, папа! — кричит Максим и поднимает на меня свои любопытные глазенки со снежинками на ресницах. — Тяни, папа!..
И я двигаюсь дальше. И чувствую, как тает снег на лице. И опять, что ни остановка — веселый крик Максима: «Тяни, папа!..»
Возвращаемся к дому. Из калитки выбегает смеющаяся мама.
— Ой, я тоже хочу с Мапишкой!
И усаживается на санки.
— Тяни, папа!..
Проходят выходные. В понедельник, чуть свет, по сугробам натаскиваю воды из колодца от Сетуни, угля и дров, завтракаю наспех, прощаюсь с сыном и бегу на электричку. Надо поспеть на работу.