Потом был пир. Семь перемен блюд, которые он прежде считал показом роскоши, – это далеко не предел. На свадьбе сестры герцога их гораздо больше, считать замучаешься. Одна проблема: почему-то даже перед жаркой мясо непременно отваривают. Странная и непривычная кухня, пусть на вкус никаких претензий.
Да и лично его не особо волнует. Гурмана из бывшего воспитанника Храма сделать уже никому не удастся. Привычка набивать живот чем попроще и по сытнее, не стремясь к особым изыскам, останется навечно. Можно жарить на решетке и на шпажках, рубить на фарш и есть с разными начинками в виде котлет и биточков. Не суть важно. Лишь бы брюхо набить.
К нему, собственно, тоже претензий оказаться не может. Трапеза проходила на выделенных специально для этой цели приборах. И на каждую смену – свежее столовое серебро. Почему-то Блор не сомневался, что кое-что из посуды исчезло, и заранее списал это в убыток. Положение обязывает из-за разной мелочи не дергаться. Требовалось себя показать во всей красе. А если выяснится, кто именно случайно что-нибудь прихватил, взять на заметку. Слуги такие вещи должны замечать. Им отвечать за пропажу не хочется.
Заодно пили… Так не пьют даже в паршивых кабаках. Много, жадно и без остановки. С непременными тостами во здравие. Сначала просто так, затем за каждую букву в имени. Хорошо еще, что его – достаточно короткое. Надраться в первую брачную ночь абсолютно не тянуло. Надо думать, и после их ухода пир продолжился и затянулся до глубокой ночи. Уж в своих полковниках он нисколько не сомневался. Пока все хмельное не выжрут – не успокоятся.
Меньше всего хотелось предстать в нехорошем виде перед новоиспеченной супругой. Молодую переносят в опочивальню на руках, и споткнуться никак нельзя. Очередное дурное знамение. А, еще порог смазать волчьим жиром. Наверняка от черного или белого, но без малейшего пятнышка. В чем смысл – неизвестно, никогда раньше про такое не слышал.
Приходится выполнять все последовательно и не корчить рожу. Не так уж сложно потерпеть, тем более что тело на ощупь достаточно привлекательно. Да и сама женушка потом оказалась не прочь познакомиться поближе. Не тряслась перепуганная, а чуть не всю ночь изучали друг друга. Опыта у Изабеллы не имелось, в этом обмана не было, зато любопытства хоть отбавляй.
– Уже встаете? – подняла молодая жена растрепанную голову с подушки. Все же потревожил, поднимаясь.
Невольно вспомнились слава песни, где невеста жалуется, что вот раньше будила матушка, а теперь ясный сокол, не расщедрившийся на перины пуховые да одеяло соболиное.