Леля метнула в меня пораженный взгляд и пожала плечами:
— Я думала полукровки лучше нашего знают — каково это быть особенными. Хм… Я получила дар лет в шестьдесят. До этого лишь немного управляла электричеством. Способности не с рождения появились, конечно. Нееет. Позже. Я не отловила — когда. Просто однажды поняла. Сложнее было обуздать дар. Вначале сжигала все, что ни попадя, — она повествовала почти безэмоционально, даже где-то отстраненно. Словно пересказывала старый-престарый фильм. Давным-давно он затронул за живое, но теперь… теперь остался лишь блеклым черно-белым снимком рядом с пестротой реальности, безумными красками новых впечатлений.
Я помолчал, давая Леле вчитаться в документы. Она дотошно сверяла описания преступника разными психологами, отмечала — в чем они сходились друг с другом и в чем не соглашались категорически.
— А долголетие? — выждав паузу, продолжил расспросы.
— Я просто знала и все, — она немного растерялась, окатила задумчивым взглядом, будто бы не понимала — как объяснить. Но мне этого и не требовалось.
— Мне говорили, вы общаетесь мысленно. А давно ты слышишь их? Каково это вообще? Ну слышать голоса в голове?
— Да никак, — задумчиво ответила Леля. — Ты просто получаешь какую-то информацию, обрывки фраз. Ну как будто бы слышишь их. Иногда видишь картинки. Воспоминания, истории… Что-то вроде того. И точно знаешь — они не твои. Потом учишься общаться. Связываться, прежде всего. Потом долго и нудно осваиваешь отключение от чужого сознания. Оно гораздо сложнее, чем подключение. Хотя кажется наоборот. На самом деле все как-то интуитивно. Неосознанно. Будто бы мы как биоботы на что-то изначально запрограммированы.
— А вы… как-то тренируетесь? Общаетесь? У вас есть профсоюз индиго?
Леля усмехнулась — мне удалось совершенно раскрепостить ее. Мышцы Плазмы расслабились. Она неосознанно откинулась на спинку стула, положила стопу на колено, словно планировала сесть в позу лотоса, но остановилась посередине. Немного помедлив, Леля устроилась в кресле по-турецки и бросила на меня прямой, почти заинтересованный взгляд.
— Иногда встречаемся. Но очень редко. Я видела от силы шесть индиго, из сотен земных. Не говоря уже о тех, кто живет в колониях. Зато мы всегда помогаем друг другу, если сталкиваемся. А ты видел отца? Родственников-мельранцев?
На долю секунды я опешил, оцепенел. Она вот так запросто, залезла в душу, нашла самое болезненное место и ковырнула. Но весь ужас заключался в том, что мне вдруг очень захотелось поделиться с Лелей сокровенным. Тем, чем никогда и ни с кем не делился.