Этим вечером после ужина я спросил Уоллеса-младшего — может, он хочет поехать со мной навестить мамашу. И не удивился, когда он сказал «да». Дети куда уважительней к другим, чем думают люди. Мы нашли мамашу сидящей на бетонном крыльце Дома. Она смотрела, как по Шестьдесят Пятой едут машины. Сестра сказала, что весь день она была в возбуждении. Этому я тоже не удивился. Каждую осень, когда падают листья, она начинает беспокоиться или, может, снова начинает надеяться. Я отвел ее в гостиную и причесал ее длинные белые волосы.
— Одни медведи по телевизору, — пожаловалась сестра, переключая каналы.
Когда она ушла, Уоллес-младший взял пультик и мы посмотрели специальный репортаж Си-би-эс или Эн-би-си о каких-то виргинских охотниках, у которых подожгли дома. Репортер расспрашивал охотника и его жену — у них сгорел дом в долине Шенандоа, ценой в сто семнадцать с половиной тысяч долларов. Жена обвиняла медведей. Муж медведей не обвинял, но ходатайствовал о компенсации от штата, потому что имел действующую охотничью лицензию. Тогда член комиссии штата по охоте сказал, что обладание охотничьей лицензией не может запретить (воспрепятствовать — так он, кажется, выразился) предмету охоты нанести ответный удар. Я подумал, что для члена комиссии штата он мыслит удивительно либерально. Конечно, ему так полагалось — отбиваться от оплаты. Сам-то я не охотник.
— Не стоит тебе навещать меня в воскресенье, — сказала мамаша Уоллесу-младшему и подмигнула. — Я наездила миллион миль и одной рукой уже держусь за ворота.
Я приобвык, что она так говорит, особенно осенью, но боялся, что это расстроит мальчика. И в самом деле, когда мы уезжали, он казался взволнованным, и я спросил, в чем дело.
— Как она могла наездить миллион миль? — спросил он.
Мамаша говорила о 48 милях в день в течение 39 лет, и он тут же посчитал на своем калькуляторе, что это будет 336 960 миль.
— Наездила, — сказал я. — На деле было сорок восемь миль утром и сорок восемь днем. И еще поездки на соревнования. И старые люди любят малость прибавить.
Мамаша была первой женщиной — водителем школьного автобуса в штате. Она ездила каждый день, и на ней держалась семья. Папа только обрабатывал землю.
Обычно я сворачиваю с шоссе у Смитс-Гроув, но этой ночью проехал на север до самой Лошадиной пещеры, а потом обратно, чтобы мы с Уоллесом-младшим могли посмотреть на медвежьи костры. Их было не так много, как изображало телевиденье, — по одному на шесть-семь миль, спрятанные за купой деревьев или под скалистым обрывом. Наверное, медведи искали, где есть и вода, и топливо. Уоллес-младший хотел постоять и посмотреть, но по закону стоять на федеральной дороге нельзя, и я боялся, что нас накроет полиция.