— Ты с ума сошла! Что с тобой творится?
— Проклятие! Папа, мне надо, чтобы ты меня выслушал!
Сара никогда не позволяла себе разговаривать с отцом в подобном тоне. Она уже собиралась извиниться, но, удивительное дело, это сработало.
— Сара, мы уже обсуждали это сто раз.
— Это твоя внучка, ради всего святого!
Он сошел с дорожки и потянулся за полотенцем, висевшим на спинке стула.
— Вопрос касается не только Эбби, — произнес он, вытираясь досуха. — Вы все сошли с ума. То, что ты просишь, незаконно, Сара. Незаконно, понимаешь?
— И давно тебя волнуют такие вопросы?
— Прошу прощения?
— Так, папа. Не надо строить из себя оскорбленную невинность. Не говори, что всегда играл по правилам. Операции с оффшорами[7], поездки на Каймановы острова. Ты же не думаешь, что я безмозглая дурочка?!
— Да как ты смеешь?
Он взял халат и пошел к лестнице, ведущей на кухню. Сара пребывала даже в более шоковом состоянии, чем отец. Но это не останавливало ее. Материнский инстинкт оказался сильнее дочернего послушания. Она последовала за отцом. Ее мать сидела за столом, притворяясь, что читает газету. По ее вздернутым бровям и тому, как Элла пила свой апельсиновый сок, Сара догадалась, что она, должно быть, слышала все, что было сказано в тренажерном зале. Отец стоял у холодильника, наливая в стакан воду.
— Папа, поговори со мной.
— Я сказал все, что должен был сказать. Ты тоже высказалась на славу.
— Послушай, я ведь могла обмануть тебя. Сказать, что это мне нужны деньги.
— Может, так было бы лучше. Зачем ей деньги? Делать бомбы? Снова убивать людей?
— Ты знаешь, что Эбби не такая. То, что произошло, было несчастным случаем.
— Тогда она должна явиться к властям и сдаться, рассказав правду.
— Может, так и будет. Если мы сумеем установить с ней контакт.
Джордж выпил воду и налил еще. Он не смотрел на дочь.
— Папа?
— Что?
— Представь, если бы это случилось со мной. Я, напуганная до смерти, голодная… — Она закусила губу. Проклятие, только не слезы. — Ты бы сделал это для меня?
Элла, все еще притворявшаяся, что занята чтением газеты, пробормотала что-то из своего угла. Джордж резко обернулся и, бросив на жену возмущенный взгляд, недовольно спросил:
— Что такое?
— Я сказала, что сделал бы, конечно.
Он осушил второй стакан воды, с шумом поставил его на стол и снова вытер лицо и шею полотенцем.
— Я дам тебе десять тысяч долларов.
— Пятнадцать.
— Хорошо, пятнадцать. Все. Больше я об этом не хочу ничего слышать. Деньги предназначены тебе, а что ты собираешься с ними делать — меня не касается.
Сара подошла к отцу и обняла его.