– Ну что ж, – произносит Тэйт. – Мне остается только восхищаться твоей целеустремленностью.
Я не отвечаю. Не знаю, что сказать. В ответ лишь мягко улыбаюсь ему, и происходящее в ресторане уходит на задний план.
Но через секунду, нарушая момент, весь зал озаряет вспышка.
Кто-то только что сделал фотографию. Я бросаю взгляд на соседнюю кабинку, где все еще сидит та парочка. Мужчина в костюме и галстуке. Может, этот мужчина действительно знаменит. Я начинаю высовываться из кабинки, чтобы разглядеть его получше, но тут Тэйт поднимается с места.
– Готова? – спрашивает он.
– О… конечно. – Я встаю, и он проводит меня через кухню, мимо обслуживающего персонала и поваров, которые снова столбенеют и провожают нас взглядами.
Оказавшись снаружи, Тэйт не поворачивает туда, откуда мы пришли, а идет вглубь переулка, и в итоге мы попадаем на соседнюю улицу.
– В паре кварталов отсюда можно поесть мороженое, – говорит он.
Мне стоит вежливо отказаться – сказать ему, что я сходила с ним на свидание, и теперь сделка завершена. Вернуться к своей машине, и пусть этот вечер, который я прощу себе через какое-то время, останется в памяти коротким воспоминанием; но есть в этом парне нечто такое, что заставляет меня хотеть узнать о нем больше.
– Только если у них есть щербет, – в конце концов отвечаю я.
– Какой?
– Лаймовый.
– Нет! – Тэйт поднимает брови.
– Нет – в смысле «у них такого нет»? – спрашиваю я в замешательстве.
– Нет – в том смысле, что ты шутишь, никто не любит лаймовый щербет, – поясняет он. Но в его голосе слышится скорее любопытство, нежели упрек.
– Я люблю.
– Тогда ты, возможно, второй такой человек на планете.
Я смотрю на него, не понимая, то ли он шутит, то ли дразнит меня.
– Я серьезно, – добавляет Тэйт, прочитав мои мысли по выражению лица. – Обычно лайм не заказывают, предпочитая малиновый и апельсиновый вкусы. Я же ем только лаймовый щербет.
– Я тоже, – с улыбкой говорю я.
– Похоже, наша встреча была предопределена.
– Точно. – Я закатываю глаза, но не могу не захихикать. Наслаждаюсь этими последними мгновениями в его обществе, прежде чем мне придется с ним распрощаться.
Мы переходим перекресток, оказываясь рядом с тускло освещенным баром, и вдруг прямо перед нами возникает какой-то парень и вопит что-то неразборчивое. Я слышу резкий звук бьющегося стекла. Затем из дверей бара, вцепившись друг другу в рубашки, толкаясь и изрыгая ругательства, вываливаются двое парней. Раздается женский крик.
Я поворачиваюсь – а дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю среагировать: двое парней врезаются в меня, отчего я отшатываюсь назад и налетаю на что-то жесткое. Черт, как же больно! Я прижата к автомобилю, припаркованному у обочины. Парни ничего не замечают; они продолжают драться, то и дело наваливаясь на меня.