– Спасибо, – улыбаюсь я ей. Но меня отвлекает вовсе не Лео. А другой человек. Человек, которого мне хотелось бы забыть. Но дни идут, а мне все тяжелее. Словно мой мозг поднял мятеж против меня – и становится хуже, а не лучше.
Покачивая Лео, бабушка приостанавливается в двери и поворачивается ко мне.
– Ты так упорно трудишься, Шарлотта, – неожиданно произносит она с серьезным лицом. – Не помню, чтобы ты позволяла чему-то отвлечь тебя от намеченных целей. Я вижу, что как ты загружена: школа, работа, практика и Стэнфорд. Я хочу, чтобы ты знала, как я горжусь тем, что будущее для тебя всегда было приоритетом. Что бы ни занимало твои мысли последнее время… – она вздыхает. – Просто помни, что нынешние проблемы временны. Через год ты будешь уверенно идти своим путем.
Я киваю. Но после того, как бабушка уходит, закрываю учебник и откидываю голову на изножье кровати. Я не могу больше терпеть эти эмоции. Не могу притворяться, что все нормально.
Мне нужно что-то с этим сделать.
* * *
Я слишком быстро мчу по бульвару Сансет, все сильнее нажимая на педаль газа. «Вольво» реагирует на растущую скорость визгом.
Прошлым вечером я сидела у себя в комнате, и мои мысли то и дело возвращались к Тэйту. И я вдруг осознала, что не смогу просто взять и забыть. Я раз за разом прокручивала в голове тот вечер у него дома. И это не кончится, пока я не узнаю, что произошло на самом деле – почему он выгнал меня, как только узнал, что я никогда ни с кем не целовалась. Почему это имеет такое значение? Почему он оттолкнул меня? Я мчусь по улицам Западного Голливуда. Я должна сейчас быть дома и заниматься. А вместо этого собираюсь сделать нечто, о чем могу пожалеть.
Я делаю радио погромче и до конца опускаю стекло, пытаясь заглушить мысли, притупить болезненное чувство гнева, который пульсирует в моей груди. Ветер треплет мои волосы, переплетая и спутывая пряди. Я сжимаю руль и сильнее давлю на газ. Песня по радио кончается, и начинается следующая. Из динамиков вырываются ритмичные басы, и дверцы машины начинают громыхать. Мое горло сжимается, когда я слышу голос, рвущийся из динамиков:
«Если бы ты все еще меня любила.
Если бы поняла, что натворила.
Я не могу уснуть без тебя,
моя постель холодна».
Воспоминания оживают во мне прежде, чем я успеваю задушить их; я вспоминаю, как голос Тэйта лился мне в ухо, как он напевал эту песню, шептал слова, а мы кружились под бескрайним небесным сводом, усыпанным звездами.
«Мои сны похожи на кошмар.
Мне снятся твои прикосновения…»
Я ударяю ладонью по регулятору громкости, одним движением вырубая звук. Быстро сворачиваю направо на следующем перекрестке, уезжая прочь от дома, от рассудительной, разумной девочки, которая сегодня должна готовиться к экзаменам, дорабатывать заявление на поступление в Стэнфорд, с опережением читать заданную литературу. Вместо этого я выбираю ту дорогу, по которой мы с Тэйтом ехали тем вечером, когда он вез меня среди холмов, а огни города кружились и танцевали за тонированными стеклами машины.