– Но ведь ты слышал мои планы! Разве они не хорош-ши? Раз-ве они не будут полезны всей Степи?!
– Да, они хороши и полезны. Но разве может младший ослушаться старшего?
– А почему бы и нет?
– Я уважаю обычаи Степи.
– Я тоже ч-чту их. Но кроме них-х есть еще здравый смысл!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Старый хан доживает последние дни.
– Он еще может сесть на коня и повести за собой войско!
– Все равно дни его сочтены!
– Дни каждого человека сочтены. Еще с колыбели он делает свой первый шаг к могиле и идет к ней всю свою жизнь…
– А ты что хочешь сказать этим?
– Ничего! Всего лишь только то, что умрет этот хан, на смену ему придет другой, самый старший из вас!
– И… тоже откажет! Разве это справедливо?
– Значит, такова будет его воля. Ведь он же – старший хан!
– А если есть другие ханы – молодые, крепкие, более удачливые, чем любящие больше почет да покой старики? Способные не просто сесть на коня и повести войско, а захватить всю Русь, да что там Русь – тот же Корс-сунь, царство ромеев, весь мир!? Что молчиш-шь?
– Я не молчу. Я знаю только одно. То, что Степь ждет беда, а может, и гибель, если младшие перестанут слушаться старших. Ведь тогда перестанет выполняться и свято чтиться всеми, даже самыми молодыми и сильными, главный закон Степи.
– Но ты же во всем слушаешься меня, хоть и намного старше?
– Я – твой воин. И готов выполнить любой твой приказ! А то – ханы! Не нужно сравнивать волну с ветром, который гонит эту волну.
– Куман… Куман… Хорошее у тебя имя. Но плохо, что ты не понимаешь меня. Или – не хочешь понять? И что же – так, как ты, думают все?
– Не все, но большинство. Разве может в степи расти один только ковыль? Если бы так думали все, мы были бы непобедимы!
– И ес-сть нашим лошадям было бы нечего! К счастью, кроме сухого ковыля, в степи ессть еще молодые, сочные травы!
– К счастью? Разве ты не знаешь, что у счастья есть родная сестра – беда?
– Опять ты за с-свое. Тогда я спрошу у тебя прямо. А ес-сли я нарушу этот, как ты говоришь, главный закон Степи?
– Тогда и ответ будет прямой, как вся дорога моей жизни: я стану служить тому, кто чтит его до конца.
– До конца? Хм-мм… до конца… до конца… Ну что ж!
Хан немного помолчал, затем, судя по его шагам и дыханию прямо над Славкиным лицом, склонился над ним…
– Спит! Устал в дороге, – как всегда, успокаивающе заметил ему старый половец.
Но Белдуз был иного мнения:
– Глаза с-спят, но уши-то открыты! Вс-се с-слышал… – прошептал он и, дернув за цепочку, вскочил на своего жеребца. – Вс-ставай, З-златослав, дорога не ждет!
Славко, проклиная все на свете, старательно делая вид, что протирает со сна глаза, торопливо последовал его примеру.