– Ага! Это я сейчас! Это я – мигом! – кивнул ему Славко и, ворча себе под нос: «Так я тебе теперь и поторопился!», бросился из веси к тому месту, где последний раз виделся с половцами…
Глава третья 1 – Ага! Вот они, половцы! Сидят, как пни вдоль дороги… И чего не уходят? Кого ждут? И правда, странный какой-то набег! Самый злой хан во главе отряда, а больше шума, чем дела!
Бр-рр… холодно как…. Им хорошо – у них костер. Второй стог, наверное, на него уже дожигают. А один вообще целым оставили. Может, еще и на ночь здесь решили остаться? Неет, надо все точно узнать!
Славко, пригибаясь, выбежал из леса и, прячась за кустами, по-пластунски, стал подползать к сидевшим вокруг костра половцам.
Время от времени один из них вставал и, стягивая со стога небольшую охапку сена, подбрасывал ее в костер.
Кустарник закончился. За ним был ручей, ива и снова кусты.
Славко улучил момент, когда в очередной раз пыхнуло от новой порции сена пламя, и перепрыгнул не замерзающий даже на зиму ручей, задевая плечом закачавшуюся иву.
«Эх – заметят, всю жизнь оплакивать меня будешь!» – на ходу мысленно бросил он ей и залег в кустах, шагах в десяти от половцев.
Ветки мешали ему, но раздвигать их было опасно. Увидит этот стрелок – Узлюк – его заячью шапку, не будет разбираться, заяц это или человек. А поймет, что человек, еще хуже будет…
Славко поелозил еще на животе, выбирая позицию поудобнее, и наконец нашел ее.
– Вот они, совсем рядом… Налима моего жрут! А запах-то какой…
Половцы, уплетая за обе щеки налима, похваливали хана с метким Узлюком да еще и посмеивались над своим глуповатым товарищем, Тупларем. Тот, укрывшись одной конской попоной, весь синий от холода, сушил у костра свою простую одежду, которая больше подходила для бедняка, чем для воина: старый халат, дырявую овчину, мокрые сапоги и обмотки-портянки, категорически отказываясь есть человека-рыбу.
– А мне что человека, что рыбу, что есть, что стрелять – все едино! – с набитым ртом хвастал Узлюк.
Этот, наоборот, был одет в хороший полушубок из овчины, ладные порты, дорогие сапоги – во все наше, русское, наверняка снятое с убитых им же людей. И шапка у него была боярская. Ел он жадно, торопясь. Единственное, что мешало ему и заставляло морщиться, то и дело отводя в сторону нос, – это запах, который, курясь, шел с висевших на кусте портянок соседа.
«Первый раз в жизни небось ноги помыл!» – тоже усмехнулся про себя сначала над беднягой Тупларем, а затем и над стрелком Славко.
А потом все внимание его переключилось на хана Белдуза. Светловолосый, с бородкой и усами цвета спелой пшеницы, он был без серебряного наличника. Утепленный изнутри мягким войлоком, тот лежал рядом.