— Моя невеста, — произнес он скрипучим голосом.
— Нет, Торак! — заявила она.
Он не обратил на ее слова внимания.
— Наконец ты пришла ко мне, Полгара, — торжествовал он, пожирая ее глазами.
— Я пришла посмотреть, как ты будешь умирать.
— Умирать, Полгара? Я? Нет, моя невеста, ты не за этим пришла. Моя воля привела тебя сюда, как это и было предсказано. Иди же ко мне, возлюбленная!
— Нет!
— Нет, Полгара? — Скрипучий голос бога звучал вкрадчиво. — Ты подчинишься мне, моя невеста. Я заставлю тебя склониться перед моей волей. Борьба лишь сделает мою победу еще слаще. В конце концов я буду обладать тобой. Иди же сюда!
И сила его разума настолько подавляла, что Полгара склонилась перед ним, как склоняется дерево при резком порыве ветра.
— Нет! — сказала она, тяжело дыша, закрыла глаза и резко отвернулась.
— Смотри же на меня, Полгара! — приказал он почти мурлыкающим тоном. — Я — твоя судьба! Мы отбросим все, что, как тебе казалось, ты любила когда то, и ты будешь любить только меня. Взгляни же на своего мужа!
Она беспомощно повернула голову и открыла глаза, чтобы посмотреть на него.
Ненависть и отвращение, казалось, исчезли, и ужасный страх отразился на ее лице.
— Твоя воля сломлена, возлюбленная моя! — сказал он. — Теперь иди ко мне!
Она должна сопротивляться! Смятение сменилось спокойствием, и Гарион наконец понял. Именно это и есть настоящая борьба. Если воля тети Пол ослабнет, все они пропали. Все сводилось к этому!
— Помоги ей! — сказал голос.
— Тетя Пол! — устремил Гарион к ней свою мысль. — Вспомни Дерника! — Он знал, не ведая откуда, что только это могло поддерживать ее. Гарион проникал в ее память, вызывая в ней образы Дерника — сильные руки кузнеца… его серьезные глаза… спокойное звучание голоса… и прежде всего невысказанная любовь к ней этого человека, любовь, которая была средоточием всей жизни Дерника.
Полгара непроизвольно напряглась, всего лишь чуть-чуть, как бы готовясь сделать первый роковой шаг в ответ на всеподавляющий приказ Торака. И как только сделает этот шаг, она погибнет. Но воспоминания Гариона о Дернике обрушились на нее подобно удару. Плечи ее, которые начали уже опускаться в знак поражения, вдруг распрямились, а в глазах опять зажглась воля к сопротивлению.
— Нет! — сказала она жадно поджидавшему ее богу. — Никогда я не сделаю этого!
Лицо Торака застыло. Глаза его вспыхнули, когда он обрушил на чародейку всю сокрушительную мощь своей воли, но она твердо противостояла всему, что он делал, цепляясь за воспоминания о Дернике как за что-то столь важное, от чего ее не могла оторвать даже воля бога Тьмы.