— Я выживу? — спросила у Малинцин Кай.
— Да, ты выживешь. Представь, как ты обнимаешь своего прекрасного малыша.
— А ребенок выживет?
— Вы оба выживете.
— Обещаешь, Маакс?
— Обещаю.
Племянница касика сказала Малинцин, что Кай участвует в чем-то великом и благородном и она, простая девушка, сольется с потоком времени, словно звезды на небе и великие воды Востока. Нужно предупредить Кай, что ее тело станет сжиматься и расслабляться по собственной воле. Боль не спросит разрешения. Она будет бить ее, словно весла каноэ, скручивая ее тело, будто резиновые пояса, которые носят игроки в мяч. Ее тело станет сжиматься и расслабляться, сжиматься и расслабляться, выталкивая ребенка. Кай почувствует себя маисом между мельничными жерновами, игуаной, которую разделывают на куски, броненосцем, которого бьет утыканная обсидиановыми шипами дубина, цветком, из которого выдавливают нектар, магеей, из которой делают пульке, индейкой, которой ощипывают перья, бабочкой, которой отрывают крылья. Она должна слиться со всеми женщинами в их страдании.
— С тобой все будет в порядке, Кай. Каждый человек, которого ты когда-либо видела, вышел из тела матери. — Малинцин злобно покосилась на племянницу касика.
— Маакс! — взвизгнула Кай при очередной схватке. — Помоги мне.
— Я здесь, Кай. Ты не одна.
— Я одна.
— Нет, ты не одна. Твой ребенок не один. Здесь много женщин, и все они познали радость материнства.
На самом деле никто из девушек, присутствовавших в комнате, не рожал, но, несмотря на свою молодость, они повидали много родов в своих городах и селениях и ощущали связь с Кай, словно она была их сестрой.
— Все это отличается от любой другой боли. Это намного хуже, Маакс. Они не понимают.
— Нет, понимают.
Малинцин жестом приказала одной из рабынь занять ее место рядом с Кай, а затем, подойдя к кувшину с прохладной водой, намочила в нем ткань и отерла Кай лоб, шею, щеки и подбородок.
— Пусть твой разум откажется от боли. Делай так, как делаю я, — сказала она Кай. — Подумай о том моменте, когда все закончится. Подумай о том, как вы с ребенком будете лежать вместе, — ворковала Малинцин.
— Я хочу лечь, — взмолилась Кай. — Просто дайте мне лечь. — У нее подгибались ноги.
— Не позволяйте ей ложиться, — возразила племянница касика.
— Еще рано ложиться, Кай.
— Заклинаю вас именем моей матери, позвольте мне лечь.
Малинцин не стала напоминать Кай, что у нее нет и не было матери.
— Она зовет свою мать, — передала племяннице касика Малинцин.
— Во время родов вполне естественно звать свою мать или молить о помощи богиню Сиуакоатль.