— Кетцалькоатль, я ел глаза, уши… — объяснял он Кортесу.
Чужаки имели оружие, способное убивать на большом расстоянии, странные одежды и невиданных в этом мире животных, и потому касик Семпоалы знал, что они боги.
— А шерсть? — спросил один из ацтекских аристократов. — Шерсть ты тоже съел?
Вопрос перевели для испанцев.
— Да, шерсть. Скажи богу, что я съел шерсть, — кивнул касик. — Шерсть с перцем. — Он очень гордился этим достижением.
— Он съел шерсть, — сказала Малинцин на языке майя, а Агильяр перевел это на испанский.
— А копыта? — поинтересовался Кортес.
Малинцин выделили собственную комнату с циновкой, хотя обычно она спала с Кортесом. Кроме того, к ней приставили нескольких семпоальских женщин, чтобы те ухаживали за ней. Ее приглашали есть с офицерами, а иногда угощали особой едой, например взбитым с медом и ванилью какао. Лапа Ягуара смотрел на все это с подозрением, а семпоальские рабы и слуги, стиравшие одежду конкистадоров и готовившие им еду, а также знавшие, что им придется нести вещи чужаков в Теночтитлан, ненавидели Малинцин и завидовали ей, насмешливо выделяя последний слог ее имени. Ее вину, казалось, нисколько не смягчал тот факт, что она происходила из благородного ацтекского рода, а мать продала ее в рабство. «Родившись принцессой, всегда остаешься принцессой», — говаривал Лапа Ягуара, вовсе не проявляя неуважения к верхушке ацтекской иерархии; нет, он хотел сказать, что Малинцин, принимая знаки внимания от испанцев, превратилась в принцессу Предательства.
— Из копыт получается хороший холодец, — согласился Альварадо.
Ботелло гадал по ладони, и пока что выходило, что всем суждено стать богатыми, прожить долгую жизнь и завести много наложниц.
— А вы когда-нибудь ели почку козла? — поинтересовался Куинтаваль. — Завернутую в кишку и фаршированную оливками с крошками хлеба, к тому же вымоченную в крови?
Малинцин перевела это касику в меру своих сил, так как никогда не видела козла и не знала, что такое оливки. Крошки хлеба видела: испанцы ели твердый хлеб из маниоки… А кровь? Кровь вообще не была проблемой.
Франсиско чуть не уснул сидя. Днем, когда все отдыхали во время сиесты, он вместе с Ботелло, Агильяром и Малинцин гулял по округе. Ботелло интересовал мак, тут в полях наверняка должен расти мак, да к тому же еще и голубая ипомея, ведь она хорошо растет в низинах у побережья. И все же после ежедневного сбора растений он не уносил с полей ничего, кроме боли в желудке.
Иногда на поиски приключений вместе с Франсиско и Ботелло отправлялся и Аду. Ему нравилось измерять взглядом поля, выяснять, насколько проходимы глубокие джунгли, исследовать тропы, пригодные для бегства. Если он убежит, насколько далеко сможет уйти? Как он станет жить? Примут ли его к себе те индейцы, что следили за ним из кустов? Принесут ли его в жертву? Семпоала находилась недалеко от побережья, земля и климат тут были хорошие, но Аду не мог предсказать, как изменится ландшафт при дальнейшем продвижении в глубь континента, увидят ли они там мангровые деревья, джунгли, саванны, равнины, пустыни, горы, а также опасных зверей.