Изабель прижалась к стене, стараясь слиться с поверхностью. Потом все стихло.
Свистнула птичка. Длинная переливчатая трель. Очень знакомая трель.
Да, она ждала его, надеялась…
Изабель медленно отодвинулась от стены, выпрямилась.
– Изабель, – шепот Гаэтона.
Она едва различала в темноте его черты, но ощущала резкий запах лавандового мыла и табака.
– Откуда ты узнал, что я работаю с Полем?
– А кто, по-твоему, тебя рекомендовал?
– Анри… – озадаченно выговорила она.
– А кто рассказал Анри о тебе? Я с самого начала просил Дидье присмотреть за тобой. Знал, что ты непременно нас отыщешь.
Он бережно поправил ей выбившуюся прядь, интимность этого жеста отозвалась в ней надеждой. Но она совсем не хотела вспоминать, какие чувства он вызывал в ней, как кормил ее жареным кроликом, как нес на руках, когда она устала… и показал, каким может быть поцелуй.
– Прости, что обидел тебя.
– Зачем?
– Теперь уже неважно, – вздохнул он. – Мне сегодня надо было задержаться там, на квартире. Лучше было бы, конечно, не видеться с тобой.
– Не для меня.
Он улыбнулся:
– Ты все так же говоришь вслух обо всем, что у тебя на уме, а, Изабель?
– Все так же. Так почему ты меня бросил?
Он так нежно коснулся ее щеки, что Изабель едва не расплакалась; это походило на прощание, да и было прощанием – она чувствовала.
– Я хотела забыть тебя.
Она могла сказать что-нибудь еще, может, «поцелуй меня», или «не уходи», или «скажи, что я тебе не безразлична», но поздно – момент упущен.
– Будь осторожна, Из, – ласково произнес он, сделал шаг назад и растворился в темноте, прежде чем она успела ответить.
Изабель всем своим существом почувствовала, что его больше нет рядом. Она подождала минутку, чтобы унять сердцебиение и угомонить чувства. Но, едва повернула ручку входной двери, как ее буквально втащили внутрь. Дверь захлопнулась.
– Где, черт побери, тебя носит?
От отца густо пахло алкоголем и еще чем-то горьковатым. Как будто он жевал аспирин. Она попыталась вырваться, но отец прижал ее крепко, а запястье стиснул безжалостно – обязательно останутся синяки.
Так же стремительно, как схватил, он выпустил ее. Изабель покачнулась, принялась шлепать ладонью по стене в поисках выключателя. Нащупала, повернула, но ничего не произошло.
– Денег на электричество нет, – буркнул отец. Он зажег керосиновую лампу, в свете которой был похож на восковую куклу – черты лица расплываются, набрякшие веки посинели, нос усеян черными точками размером с булавочную головку. Но даже в таком виде…. старый и уставший… Что-то в его взгляде настораживало.
Что-то не так.