У Изабель с собой были кусок сыра и яблоко, но, хотя она проголодалась, сумочку открыть не решалась. Ей казалось, что она и так обращает на себя внимание в этих вытянутых коричневых штанах и шерстяном жакете. Щеки обветрены и исцарапаны, сухие губы потрескались. Но подлинные изменения произошли внутри. Гордость за выполненное задание, за то, что ей удалось в Пиренеях, изменила ее, Изабель стала взрослой. Впервые в жизни она точно знала, чего хочет.
Она встретилась с агентом М19, они разработали маршрут очередного побега из Оккупированной Зоны. Она была их первым связным – под псевдонимом Соловей. В сумочке под подкладкой спрятаны сто сорок тысяч франков. Хватит, чтобы подготовить безопасные убежища, купить провизию и одежду для сбитых летчиков и тех, кто приютит их по пути. Она пообещала связному Иэну (псевдоним Вторник), что скоро приведет еще английских военных. «Соловей запел». Эта телеграмма Полю стала самым значительным событием ее жизни.
В Париж она прибыла незадолго до комендантского часа. Промозглый осенний город под хмурым серым небом. Ветер резвился в голых ветвях деревьев, гонял мусор по пустым улицам, хлопал навесами.
Она сделала крюк, чтобы пройти мимо своей старой квартиры на авеню де Ла Бурдонне, и здесь на нее неожиданно нахлынула… тоска, наверное. Так близко дом, такой родной теперь, но войти – и повидаться с отцом – нельзя. Запрещено с того момента, как начал функционировать маршрут спасения. Им опасно встречаться. Изабель направлялась на конспиративную квартиру: разномастные стулья, стол, матрас на полу, холодильник, в котором нечего охлаждать. Оставшийся от прошлых жильцов ковер, насквозь провонявший табаком, стены в пятнах плесени.
У входной двери она помедлила, огляделась. Пусто и темно. Изабель вставила ключ, повернула, раздался щелчок – и тут ее охватила тревога: что-то не так. Чужая тень, посторонние звуки, металлическое позвякивание из соседнего бистро, закрытого еще месяц назад.
Она медленно обернулась, вглядываясь в полумрак тихой улицы. Там и сям припаркованы военные грузовики, из окон оставшихся кафе падают на мостовую треугольнички света; внутри можно различить силуэты военных. Во всем когда-то оживленном квартале сейчас запустение и уныние.
На другой стороне улицы, под давно погасшим фонарем, притаилась странная тень, мрачным провалом заметная даже на фоне окружающей темени.
Это он. Она точно знала, хотя не видела его. Да, это его дыхание она различала в тишине. Следит за ней. Ждал ее возвращения, беспокоился.
– Гаэтон, – тихо окликнула она, стараясь, чтобы голос звучал соблазнительно. – Ты уже целый месяц следишь за мной. Зачем?