– Ты сильнее, чем думаешь, Ви, – сказал он потом, зарывшись носом в ее волосы.
– Вовсе нет, – прошептала она так тихо, что он не услышал.
Наутро Вианне хотелось удержать Антуана в кровати, вообще не отпускать. Может, даже убедить его собрать вещи и бежать вместе под покровом ночи, словно разбойники.
Но куда? Война нависла над всей Европой.
Она приготовила завтрак, перемыла посуду, а в затылке все стучала тупая боль.
– Мама, ты грустная, – заметила Софи.
– Ну что ты, как я могу быть грустной в такой чудный летний день, когда мы собираемся в гости к лучшим друзьям? – Улыбка у Вианны вышла неестественно радостной. И только выйдя из дома и остановившись под старой яблоней во дворе, она поняла, что все еще босиком.
– Мам! – торопила Софи.
– Иду-иду. – Она поспешила за дочерью мимо старой голубятни, приспособленной под сарай для инструментов, и пустого амбара.
Софи распахнула калитку на заднем дворе, влетела в ухоженный соседский двор и помчалась к маленькому уютному коттеджу с голубыми ставнями. Торопливо постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла.
– Софи! – строго окликнула Вианна, но впустую. С лучшими подругами хорошие манеры ни к чему, а Рашель де Шамплен уже пятнадцать лет была лучшей подругой Вианны.
Девочки познакомились спустя месяц после того, как отец позорно бросил детей в Ле Жарден. Они были той еще парочкой: Вианна – тоненькая, бледная, нервная, и Рашель – высокая, как мальчишка, брови точно густые заросли, а голос – настоящая сирена. Белые вороны – обе. В школе они были неразлучны, но и потом не расставались. Вместе поступили в университет, обе стали учительницами. Даже забеременели почти одновременно. И сейчас работали вместе в школе.
Рашель появилась в дверях, держа на руках новорожденного Ариэля.
Глаза подруг встретились. Обе все понимали, обеим было страшно.
– Думаю, сегодня надо выпить, а? – предложила Рашель.
– Непременно.
Следом за подругой Вианна вошла в маленькую, светлую, идеально прибранную комнатку. На деревянном раскладном столике ваза с полевыми цветами, вокруг столика разномастные стулья. В углу столовой кожаный сундук, на котором пристроилась коричневая фетровая шляпа, любимый аксессуар Марка, мужа Рашель. Хозяйка налила два бокала белого вина, положила на тарелочку caneles. Женщины вышли в сад.
Вдоль серой каменной ограды росли розы. На вымощенном камнем пятачке стоял стол и четыре стула. С ветвей каштана свисали фонарики.
Вианна присела, надкусила canele – хрустящая, чуть пригоревшая трубочка и густая ванильная начинка.
Рашель устроилась напротив, малыш спал у нее на руках. Обе молчали, и это молчание постепенно заполнялось страхами и дурными предчувствиями.