Разбит, разбит золотой сосуд! Плыви, похоронный звон!
Угаснет день, и милая тень уйдет за Ахерон.
Плачь, Гай де Вир, иль, горд и сир, ты сладость слез отверг?
Линор в гробу, и божий мир для наших глаз померк.
Так пусть творят святой обряд, панихиду поют для той,
Для царственной, что умерла такою молодой.
Что в гроб легла вдвойне мертва, когда умерла молодой!
«Не гордость — золото ее вы чтили благоговейно,
Больную вы ее на смерть благословили елейно!
Кто будет реквием читать, творить обряд святой —
Не вы ль? не ваш ли глаз дурной, язык фальшивый, злой,
Безвинную и юную казнивший клеветой?»
Peccavimus; но ты смирись, невесту отпеть позволь,
Дай вознестись молитвам ввысь, ее утоляя боль.
Она преставилась, тиха, исполненная мира,
Оставив в скорби жениха, оставив Гай де Вира
Безвременно погибшую оплакивать Линор,
Глядеть в огонь этих желтых кос и в этот мертвый взор —
В живой костер косы Линор, в угасший, мертвый взор.
«Довольно! В сердце скорби нет! Панихиду служить
не стану —
Новому ангелу вослед я вознесу осанну.