В комнате, куда только что вошли, вспыхнул свет, прорезав тонким лучом темноту коридора. Дверь в комнату не закрыли плотно, и я осторожно подошел поближе. Заглянул в щель. На узкой койке у стены сидели две девушки в длинных ночных сорочках. Одну я сразу узнал: эта была круглолицая, с которой я перемигивался сегодня в храме.
— Ты чего бегаешь? — сердитым шепотом спросила ее та, что была под одеялом.
— Не спится! — хихикнула круглолицая.
— Отец Константин услышит.
— Не услышит. Он поехал в больницу, узнавать о той одержимой. Еще не возвращался.
— А матушка?
— Она заперлась у себя. Ее окна на другую сторону выходят, не увидит.
— Еретника на тебя, Валька, нету, — недовольно сказала хозяйка комнаты. — Неужели не боишься? Вдруг он сейчас в коридоре?
— Я бы увидела. Да и чего его бояться? В комнаты не заходит, шастает себе по коридору, зубами скрежещет. Только вонь от него.
— А зубы у него какие! — не согласилась подруга. — Помнишь, матушка говорила, что он ими может дверь прогрызть? И человека съесть?
— Пока никого еще не съел! — легкомысленно отмахнулась Валька. — Да и не видно его уже два дня. Пропал. Давай лучше пошепчемся.
— О чем?
— Видела сегодня в храме того высокого парня? Нездешний. Он мне подмигнул. Может, завтра снова придет?
— Тебе бы только мужики!
— А что? — возразила Валька. — Как на особом послушании, так можно, а для себя так нет?
— Грех это!
— И то — грех, и это — грех. Но этот грех сладкий.
— А за него матушка — плеткой!
— Она и так — плеткой. Кобыла рыжая!
— Ты что!
— А ничего! Как на особое послушание отправлять, так это пожалуйста: «Старайтесь, девочки, старайтесь для Бога!» А деньги привезешь, и спасибо не скажет.
— Так для храма!
— И деньги для храма, и кирпичи из подвала таскать — все для храма. Лучше уж особое послушание, чем кирпичи. Вся в пыли, грязи, а помыться толком негде.
— Господь тоже терпел.
— А я не Господь! — сердитым шепотом возразила Валька. — Он — Сын Божий, а я кто? Мы сюда шли Богу молиться, а не деньги особым послушанием зарабатывать! Уйду я отсюда. Как Жанка с Танькой ушла.
— Грех великий, Валька! Гиена огненная ждет того, кто сан с себя снял! Матушка говорила…
— Мало ли что она говорит! А я думаю: девочки парней себе нашли, может, уже и замуж вышли. Они красивые — мужья их на руках будут носить. Счастье будет.
— Мирское это счастье… — начала было строгая хозяйка комнаты, но вдруг бросила взгляд на приоткрытую дверь и взвизгнула: — Там кто-то есть!
— Еретник! — завизжала Валька и, подскочив, захлопнула дверь. Я услышал щелчки запираемого замка. Обернулся к своим и махнул рукой: проход свободен…