Наш гражданин вежливо возмутился, и попросил продать ему буханку хлеба и батон, потому как вблизи не просматривалось никакой инкассационной машины. Продавщица и ухом не вела. Гражданин настойчиво стучал в стекло, пока не взбесил эту особу, у которой неожиданно вывалился кусок колбасы из бутерброда. Гражданин с ужасом увидел как это особа подняла колбасу, с ненавистью стала набирать какой — то номер на мобильном. Потом открыла окошко — швырнула колбасу в гражданина и заорала на него — чтобы «он — лопух в шляпе научился читать написанное на табличке». Наш герой собрал свои интеллигентные силы в кулак и возразил, — «… до конца работы еще час и он хочет купить хлеб, а инкассацию они должны делать в нерабочее время». Святоша! Он забыл где он живет! Через минуту раздался визг тормозов, продавщица выскочила из ларька и истошно заорала: «Витя! Это вот этот хрен в шляпе нападает на ларек!». Гражданин не успел и рта открыть, как заработал дубинкой по голове и хруст в суставах, от заломленных рук. Его швырнули на заднее сиденье, напялили шляпу на голову, и дыша перегаром в ухо, приказали водителю двигать в участок. Так он здесь и оказался. Печальная история.
Время тихо ползло к утру…Половина посетителей «дремало», не взирая на дикие взрывы храпа и других звуков, сопровождаемых неприятными запахами. Два раза лязгала дверь и шлюхи одна за другой, исчезли, с хихиканьем и сальным подмигиванием мне и гражданину в шляпе. Я согласно кивал в такт тихому шепоту гражданина, который очувствовал ко мне некую толику доверия и стал рассказывать о бедах его семейной жизни, что в прочем мне было совсем не интересно — я витал под его убаюкивающий шепоток в своих мыслях и грёзах, рассуждая про себя о нелёгкой судьбине, рожденных под знаком Близнецов.
Вдруг мой взгляд наткнулся на нацарапанную надпись на стене от которой меня бросило в пот: «Неприятности начнутся в семь утра!». Я вспомнил рассказы очевидцев и участников, что основное действо начинается в ментовке перед пересменкой в восемь утра, когда старая смена уходит, а новая еще нечего не успела.
Скула моя ныла, на голове я чувствовал шишку, а под глазом прощупывался «фингал»… Мой приятель выглядел не лучше. У нас отняли все, что было в карманах, когда заталкивали в «обезьянник», обещав выдать при освобождении. Жаль было только — что купленного мобильника. Я не ожидал такой честности от ментов — «возврата экспроприированного», но теплилась надежда — лишь бы не били!. Детская наивность.
Лязгнул запор. Двое горилл, в растрепанной униформе, с мутными глазами и красными рожами медленно сканировали жизненное пространство. Один ткнул пальцем в меня: «Ты — выходи!». Гражданин в шляпе боязливо от меня отстранился. Я медленно встал, и с обреченностью еврея, идущего на расстрел, заковылял к двери. За мной клацнул замок и я получил пинок в зад, от которого врезался лбом в стену напротив. Гогот позади… и удар в челюсть, от которого я влетел в нужное экзекуционное пространство.