Последняя реликвия (Борнхёэ) - страница 76

Гавриилу нечего было возразить против ее горячих слов. Он крепко прижал Агнес к своей груди и, чтобы скрепить договор, запечатлел на ее устах нежный поцелуй.

Они неутомимо двигались вперед — вчерашнюю усталость Агнес как рукой сняло, — но путь держали они не прямо на северо-запад, к Таллину, а отклонялись больше к северу, и вот по каким причинам…

Первая причина, о которой они друг другу не говорили, была та, что оба не очень-то теперь спешили попасть в Таллин; трудный путь теперь казался им не таким уж трудным, а скорее приятным; и они охотно удлинили бы его втрое, вчетверо, вдесятеро… если бы сумели найти какое-нибудь разумное оправдание такому промедлению и изрядному крюку. Вторая причина: Гавриил точно знал, что в Козе, на Ууэмыйза, стоит большой отряд мызных воинов, поэтому дорога вплоть до Таллина там небезопасна; а у Гавриила сейчас не было никакой охоты сталкиваться с этими алчными и бесчестными вояками. Третья причина: у Агнес вдруг явилось желание познакомиться с той местностью на берегу реки Ягала, где прошло детство Гавриила; и она сказала ему это. Гавриилу втайне и самому хотелось побывать там, поэтому он тотчас же согласился.

Начиная от Кивилоо, которое они в этот день после полудня обошли на достаточно далеком расстоянии, вся местность, все дороги и тропинки были с детства знакомы Гавриилу и вызывали в его душе то радостные, то печальные воспоминания. Вообще же дорога в этот день показалась путникам много приятнее, чем вчера. Правда, им приходилось с трудом пробираться сквозь лесную чащу, обходить болота, шагать по пескам, но зато солнце светило так ласково, птицы пели так весело и, что важнее всего, в сердцах у наших путников бил струей такой живой, свежий источник радости, что они совсем не замечали трудностей дороги. К тому же они не торопились. Пропитания у них было достаточно, а кров… кров в виде шалаша они могли соорудить в любом живописном месте… Если заросли оказывались слишком густыми, болото слишком топким, ручей слишком глубоким, Агнес охотно позволяла Гавриилу брать ее на руки, и сладкие уста вознаграждали его за труд такой платой, которую он не променял бы ни на золото, ни на серебро.

Несколько раз они замечали вдалеке людей, но старались держаться от них в стороне, не столько из страха, сколько из желания укрыть свое юное счастье от чужих глаз.

Удивительная сила открывалась в нежном и слабом на вид теле Агнес. Она ни разу не пожаловалась на усталость, она ни разу не попросила Гавриила продлить отдых, шаг ее час за часом был легок, как полет птицы, голос звонок, а бодрость духа — неизменна. Если Гавриил предлагал ей опереться на его руку, она соглашалась, на миг прижималась к своему спутнику, опускала голову, как будто утомленная, ему на плечо, а потом, шаловливо смеясь, убегала далеко вперед.