Как будто подстёгнутый криком, я выскочил на двор и, свернув, кинулся в темноту. Похоже, сработали отцовские гены военного: сперва выполнить приказ, а потом уже думать: 'А на фига делать так, а не попроще?' Впрочем, выскакивать на освещённое пространство у входа в дружинный дом, где уже кровавили снег несколько тел и мельтешила оружием рукопашная схватка, мне особо не хотелось. Конечно, потери на войне — дело неминуемое, но пополнять их статистику своей скромной персоной мне как–то не улыбается…
Потому, когда со стороны невысокого строения, отдалённо напоминающего верхнюю часть недомаскированного дзота, мимо моего лица резко пролетел камень, я мгновенно затормозил, тут же, пригнувшись, отпрыгнул в сторону и, осознавая, что на дальнем расстоянии этот недоделанный пращник вполне может устроить мне бледный вид, кинулся вперёд, сокращая расстояние.
Впрочем, как тут же выяснилось, противник мне попался толковый: оставив в покое пращу, коренастый воин резким движением наклонился, выбрасывая вперёд руки с древком. Вновь пришлось отскакивать, чтобы избежать тычка алебардой.
Ять! Не достану!
Судорожно вскидываю руку с пистолем, выжимаю тугой спуск… Пшик! Кремень скрежетнул по металлу, сыпля искрами, но порох на правой полке лишь слегка попшикал.
Зараза! Просыпался, или влага попала, пока бежал — не важно! С перепугу швыряю в алебардиста топор, но тот также отшагивает в сторону и вновь взмахивает своим страшным оружием…
— Уйёо! — На автомате давлю пальцем второй спусковой крючок, уже безо всякой надежды на выстрел, одновременно припадая на колено в снег, чтобы убрать голову от проносящейся стали.
Искры от кремня сыплются, как в замедленном кино, на полке вспыхивает дымный шипящий огонёк… Секунда… Грохот!
Вырвавшийся из отвыкшей в этом мире от отдачи выстрелов руки, двуствольный монстр падает в снег рядом с остриём уроненной алебарды. Получивший менее чем с двух метров в лицо дюжину обрубков гвоздей враг навзничь валяется у заложенного солидным брёвнышком лаза в охраняемый погреб, а я, стоя на коленях, дрожащей рукой судорожно пытаюсь выдернуть своё последнее оружие из застёгнутых ножен…
Зима. Мороз. Весь в поту, а зубы клацают…
Дотянулся до трофейной алебарды. Скребанув голой пятернёй колючую корочку наста, ухватился за чёрное древко, опёрся, встал… Еретическая ж дивизия! Ноги как поролоном набиты, в прямом смысле поджилки трясутся. Да… Отходняк… А ведь во время схватки нервы были в пределах нормы.
Огляделся вокруг, прислушался: ого! Похоже, пока мы тут с покойничком парными танцами развлекались, наши 'партизаны' тоже времени не теряли. Шум боя возле дружинного дома уже смолк, лязг и стук раздаётся только около ворот, да и там, судя по звукам, скоро всё будет закончено. Из бывшей вражеской 'казармы' выволакивают и пихают в снег, под присмотр пары озлобленных разбойничков с топорами, нескольких пленных. В пятне света от пары факелов, неизвестно когда притащенных и воткнутых в снежный покров, они стоят на коленях, со страхом ожидая решения своей участи. Трое или четверо отрядников спешно удаляется в направлении ворот, где ещё продолжается схватка с последними защитниками замка. Ещё одна группа выгоняет во двор обитателей нищенских халуп для замковой прислуги.