Джек Восьмеркин американец (Смирнов) - страница 37

Поезд еще не остановился, когда Джек выпрыгнул на заснеженную платформу. Только один зеленоватый фонарь горел на высоком столбе. Не расспрашивая никого о пути, Джек спустился по скользкой, обледенелой лестнице к дороге и пошел в темное поле.

Из объяснений Мишки и по своим собственным воспоминаниям он знал, что идти ему до Починок надо около семи километров, через село Чижи.

Кто-то тихо постучал в окно, раз, другой, третий…

Пелагея Восьмеркина слезла с печки, зажгла спичку и подошла к окну. Но через маленькие стекла, запушенные снегом, ничего нельзя было разглядеть. Пелагея решила, что стук ей послышался спросонок, и хотела уже лезть на печку. Но в это время постучали в дверь.

— Кать! — закричала Пелагея испуганно. — Кать! Да проснись ты, господи! Не слышишь, разве? Ломятся. Дай сюда топор, наказание мое!

Катька соскочила с печки и схватила топор. Она не испугалась, решив, что это, вероятно, ребята балуются.

— Пустите! — донеслось со двора.

Пелагея перекрестилась.

— Кому бы это быть? Кто там?

— Отоприте!

Голос звучал настойчиво, хоть и был незнакомый.

— Кто?

— Свои.

— Свои все здесь. Уходи.

Тишина.

— Пустите, — снова раздалось со двора. — Холодно. Это я, сын ваш, Яков.

Пелагея вскрикнула и села на лавку. Зашептала тихо:

— Аминь, аминь, рассыпься.

Катька тоже испугалась и заревела. Быстро зажгла лампочку, все время всхлипывая и тяжело дыша. Со двора к стеклу прижалось лицо.

— Пустите, что ль?

— Яша, Яша… — зашептала Катька.

— Ведь покойничек ты, — сказала мать серьезно и тоскливо. — Как тебя пустить?

В окно сильно стукнули.

— Не покойник я! — доносилось со двора. — Я из Америки приехал. Пустите, все расскажу.

— Открыть, что ли, мать? — спросила Катька смелее.

— Не открывай, Катя, — ответила Пелагея умоляюще.

Но Катька уже вышла в сени и подняла щеколду. Послышались мужские шаги, и Джек Восьмеркин вошел в избу.

Он нисколько не был похож на покойника в своем картузе и бархатной куртке. Но и на Яшку он не был похож. Яшка ушел тогда босиком, без картуза, а теперь на пороге стоял человек в невиданной одежде, высокий и крепкий, в коричневых башмаках на толстой подошве. В руках у него был небольшой мешок из брезента. Он положил мешок на стол, снял с руки замшевую варежку о трех пальцах и сказал:

— Здравствуйте.

Подошел к Пелагее и протянул руку.

Мать, все еще дрожа от страха, вытерла свою руку о юбку и сухо поздоровалась с сыном. Затем Джек поздоровался с Катькой и сел на лавку.

Пелагея, высокая и худая, с плоской грудью и выпуклым животом, стояла прислонившись к печке. Она сложила на груди свои длинные руки и смотрела на Яшку с недоверием и даже враждой.