Раны были, в основном, на руках, спине, груди. Опасных не было, скользящие. Лекарь промыл раны на теле, нанёс мази. Попросил Маркуса усадить её и обработал раны на спине. Перевязал.
Уложили обратно на стол, лекарь прикрыл простынёй.
Маркус отмыл её лицо от крови и грязи.
— Пойдём, положим её на постель.
— Почему она не приходит в себя? Вы ей что-то дали? — Маркус вновь взял её на руки.
— Нет. Капитан снял её с Ворона уже практически в бессознательном состоянии.
Они прошли в комнату с кроватями, лекарь откинул с одной из них одеяло. Маркус положил её, убрал простынь и прикрыл одеялом.
Лекарь проверил пульс, зрачки.
— Не волнуйся, она спит. Рассказывай, что произошло.
Маркус вкратце рассказал про утреннее происшествие на поляне. Про недавний срыв, про соперничество трёх мужиков тоже упомянул.
— Понятно, — лекарь недовольно покачал головой. — Довели девку. Удивляюсь, что она вас, кобелей, не кастрировала. Сейчас покой, покой и положительные эмоции. Дарк был последней каплей. Боюсь, баронесса не быстро придёт в норму. Ну, да ничего. Тишина наша деревенская, ребятишки, свежий воздух приведут её в норму. Жюли тоже поспособствует… А ты отдохни иди. Вижу, сам ты тоже под впечатлением… Валерьяночки накапать?
— Меня всегда интересовал вопрос… А вы с Моро не родственники?
— Родственники… братья двоюродные… с Перрэ, кстати, тоже.
Маркус настолько удивился, что присел на свободную постель.
— У старого барона Перрэ было трое детей, две дочери и сын. Моро — от старшей дочери. Я — от средней, а Жан — от младшего сына. Поэтому и фамилии у нас разные.
— А как вы все вместе?..
— А это, мальчик мой, совсем другая история, и касательства к твоему вопросу не имеет. Помнишь, что Ноночка говорит? Меньше знаешь, дольше проживёшь.
— Ноночка?
— Не рекомендую её так называть… кастрирует.
— А вы?
— А мне и Моро можно, но только нам, — лекарь многозначительно поднял указательный палец и покачал перед носом Маркуса, — и больше никому. Ибо чревато ампутациями.
Маркус стоял у окна, он только что похоронил Дарка под старой яблоней в дальнем углу сада. Он помнил, что Манон часто сидела под ней, Дарк лежал, положив голову на колени хозяйки, её руки теребили его, он подёргивал ушами, порыкивал, переворачивался на спину, требуя почесать ему пузо…
Истошный вопль. Маркус резко развернулся, подбежал к мечущейся и кричащей во сне Манон.
— Манон, проснись, проснись, — Маркус сел на постель прижался к её спине и шептал в ухо, — проснись, проснись, Манон.
Она распахнула глаза, полные безумного ужаса. Попыталась вырваться, но руки мужчины крепко держали.