За окном послышался шум, снимали ставни. Моро подошёл к окну, распахивая настеж. Свежий поток вечернего воздуха хлынул в комнату, в воздухе пахло грозой.
— Я сообщу Маркусу, что ты здесь, — Моро отмерил из мензурки в серебряную чайную ложку лекарство. — Открой ротик, глотай, не морщись, умница.
— Гадость, — проговорила Манон, когда перестала кривиться.
— Зато полезная.
— Антуан, — Манон поманила пальчиком лекаря наклониться пониже. — А у вас есть сильное снотворное?
Моро вопросительно приподнял брови.
— Дело одно незаконченное осталось. Надо дописать кое-что кое-на-ком.
— Девочка моя, а может, не надо?
— Надо, Антуан, надо. До некоторых не доходит.
Небо прочертила зарница. Вдалеке раздался гром. Ночью будет гроза.
Моро посмотрел на Манон, усмехнулся.
— А ты мстительная зараза, девочка моя, — с этими словами он достал из саквояжа две склянки. — Где у него напитки хранятся? И что он пьёт по вечерам?
— В гостиной и кабинете… Бренди чаще всего или красное в черной бутылке, постоянно забываю название.
Моро кивнул и направился к смежной двери между спальнями. Вернулся через пять минут с бутылкой бренди и красного, уже откупоренных и початых, в каждую отмерил по пять капель из бутылочки тёмно-синего цвета, взболтал.
— Начнёт действовать через час после того, как выпьет. Решила уходить бесповоротно? Ты же понимаешь, есть черта, ступив за которую уже невозможно будет вернуться и простить.
— Мы на ней балансировали давно. Вчера он переступил окончательно, если у меня ещё были сомнения, то сейчас я уверена в принятом решении. — Манон запомнит навсегда прощальный поцелуй.
— Я всегда на твоей стороне, — Моро наклонился к самому её уху и прошептал, — даже если ты его прикончишь, — погладил по щеке, стирая одну единственную скатившуюся слезу. — Я скажу Маркусу, что тебе понадобится его помощь сегодня.
Они улыбнулись друг другу. Моро ушёл вернуть бутылки в гостиную. Вернулся.
— Неужели я настолько напугал светлейшего, что он не торопится узнать о состоянии дражайшей, пока еще, супруги? Мне хочется побеседовать с ним.
Отдав распоряжение снять ставни, Тигран не спешил возвращаться в спальню Манон. Он вышел в сад. Воздух посвежел, поднялся ветер, затягивая небо грозовыми тучами. «У тебя глаза словно грозовое небо, такие глубокие, и молнии иногда сверкают»- сказала Манон, убирая с его лба белокурую прядь…
Тигран зажмурился, сжав кулаки. Как? Как так вышло? Почему не смогли сохранить то, что было между ними? Вчера ночью, когда он просил о последнем поцелуе, она поверила и подошла. Вырубил её, только глаза её не выходили у него весь день из головы, в них было такое удивление и что-то такое странное… ему казалось, что он делает всё правильно.