Наконец следователь Заплатова положила авторучку и, глядя на меня, оперлась локтями на стол. А я тут невольно вспомнила, сколько раз тренировала себя перед зеркалом, вырабатывая вот такой «профессиональный» следовательский взгляд. Очевидно, какая-то веселость промелькнула в моих глазах, и следователь Заплатова тут же спросила:
— Чему вы улыбаетесь?
Я смутилась:
— Да, так… от необычности обстановки.
— Что ж, это хорошо, что вы улыбаетесь. Для вас хорошо.
— Не понимаю.
— Это я вижу. Иначе вы бы не улыбались. Скажите, пожалуйста, как вы относились к Бессоновой.
Я обратила внимание на прошедшее время глагола— «относились». Значит, Валюшу арестовали, теперь она человек, которого называют уже не «товарищ», а «гражданин», а об отношениях с ним говорят уже в прошедшем времени.
— Я хорошо к ней относилась.
— Она была вашей хорошей знакомой?
— Почему — была? Она и сейчас моя хорошая знакомая.
Следователь Заплатова промолчала. Она взяла ручку, что-то поправила в своем протоколе, кажется, поставила запятую. Эта молчаливая пауза сразу встревожила меня.
— Что случилось?
— Вашей хорошей знакомой уже нет. Бессонова умерла.
Когда Валюша утром не явилась на работу, никто на Главном складе не встревожился. Случалось такое и раньше. Перепила немножко, с кем не бывает! Отоспится — придет…
Но вскоре на склад позвонили жильцы — соседи Бессоновой по квартире. На лестничной клетке появился сильный запах газа. Достучаться к Бессоновой не могли, решили, что она ушла на работу и позабыла закрыть газ. Недавно в соседнем доме из-за подобной оплошности произошел взрыв. Повезло — обошлось без человеческих жертв.
Узнав, что Вали нет и на работе, соседи встревожились, Вызвали техника. Вскоре прибыла милиция. Дверь взломали.
Валю нашли в постели скрюченную, посиневшую.
Уже мертвую…
— Отравление газом, — сказала следователь Заплатова. — На плите стоял чайник с водой, газ был открыт, но не зажжен.
— Несчастный случай?
— Вот это нам и хочется уточнить. Скажите, она не походила на человека, собирающегося покончить с жизнью?
Мне пришлось подумать над ответом. Я не стала упоминать об истинных переживаниях Вали — здесь разговор пошел бы о вещах, которые следователю мог бы объяснить только полковник Приходько.
— Нет, не походила, — ответила я. — Правда, веселой тоже она не была, ее жених уехал в командировку, она тяжело переживала эту разлуку. Но она его ждала.
— Понятно. Мне тоже не кажется это самоубийством. Не похоже, чтобы, решив умереть, она перед этим захотела бы напиться чаю и поставила чайник на плиту. Не так ли?