— Да, госпожа, — ответила она, не поднимая на меня взгляда, — и ваши сапожки из красной кожи на случай мокрой погоды тоже. Как бы вновь не было дождя.
Я расслабилась, удовлетворенная ее заботой, и откинулась на спинку сиденья. Через несколько секунд мы тронулись в дорогу. Мой слух уловил звучное фырканье лошадей, скрип деревянных колес и крики кучеров, подгоняющих животных вперед.
Я знала, что Джахан на своем породистом арабском скакуне по кличке Ширхан возглавит караван, и ужасно хотела увидеть его верхом. Моя фантазия разбушевалась настолько, что мне стало жарко и тесно в этой деревянной коробке.
Я представляла себе, как он подпрыгивает в седле, повинуясь движениям лошади, как напряжены его икры и бедра, как его крепкие мускулистые руки сжимают поводья, как его мужественное прекрасное лицо встречает порывы ветра и солнечные жаркие лучи. Я представляла его пронзительный настороженный взгляд, устремленный вдаль, и чувствовала, как учащаются пульс и дыхание, как вибрирует от желания каждая клеточка.
Я потеряла счет времени, предаваясь мечтам и умирая от вожделения. Дверцы кареты были наглухо затянуты тяжелой тканью, и лишь две узкие щели под потолком впускали внутрь солнечный свет.
Неожиданно я ощутила резкий толчок и по инерции сначала наклонилась вперед, а затем больно стукнулась затылком о стенку кареты.
— Застряли! — услышала я громкий голос кучера.
Лошади заржали, послышались звуки хлыстов, пронзающих воздух, и ругань конюхов. С огромным трудом карета сдвинулась с места, и в ту минуту, когда я уже думала, что сейчас мы продолжим путь, странный шум заполнил пространство.
За стенами кареты раздались топот сотен копыт, вибрации от которого заставили содрогнуться стены деревянной коробки, свист и улюлюканье, а затем металлический лязг. Этот звук было невозможно ни с чем спутать — так звенят мечи, ударяясь друг о друга. Я замерла, пытаясь разобрать слова в потоке брани и воплей.
— Это разбойники из шайки Мурада, повелитель! — закричал незнакомый мне голос где-то совсем рядом с каретой.
Мои губы пересохли, я сжала челюсти и начала молиться, перебирая в памяти все молитвы, которые когда-либо слышала. На смену моим эротическим фантазиям пришел дикий животный страх.
— Госпожа, наденьте никаб! Эти люди не должны вас видеть! — Замфира, покопавшись в сундуке, протянула мне черный головной убор, который я машинально натянула на голову.
Как только тонкая ткань закрыла мое лицо, дверца кареты распахнулась, и я увидела злобный оскал могучего, как скала, мужчины во всем черном с огромным колпаком на голове, обвитым какими-то странными разноцветными бусами, нанизанными на нить из настоящих человеческих волос.