В центре свертка лежала белая окровавленная косынка с вышитыми буквами АШ. Несколько сгустков крови и слизи засохли, выступая на поверхности, словно рельеф горного хребта, а пятно крови напоминало по форме карту Италии.
— Это чахотка, госпожа, — вынесла наконец свой диагноз лекарша, — ханум проживет не больше двух месяцев.
Я не могла сдержать улыбки. Мир, конечно, будет скорбеть, потеряв девушку такой красоты, но ничего не поделаешь.
— Как нам теперь быть, Первиз-бей? — спросила я, отвернувшись от омерзительного зрелища. — Что ты посоветуешь? Следует ли нам рассказать об этом происшествии повелителю?
— Я думаю, госпожа, нам нужно обо всем доложить валиде. Эта помолвка — ее инициатива, пусть теперь сама и расхлебывает.
— Валиде? — я удивленно посмотрела на него. — Разве она еще не окончательно умом тронулась? И можно ли ей доверять после всего того, что она натворила? Я все еще помню того паука, и Фатьму, и Элену.
— Если мы отошлем девушку обратно — будет дипломатический скандал. Формально — она уже принадлежит династии Сефевидов, а значит, мы за нее в ответе. Валиде не враг своему сыну. Она обязательно придумает, как выйти из этого деликатного положения, не придавая дело огласке, и не теряя чести семьи. Разумнее всего будет под ложным предлогом отправить принцессу до свадьбы в одну из загородных резиденций. Там она, скорее всего, и умрет через месяц-другой. Но выступить с таким предложением должна именно валиде. Она найдет нужные для повелителя слова и сможет уладить это дело.
Я пожала плечами. Доля здравого смысла в его словах была. Возможно, нам действительно пора раскурить со свекровью трубку мира.
— Что ж, если ты считаешь это разумным — так и поступим. Но тогда я прошу тебя не упоминать моего имени в этом деле. Скажи, что ты сам заметил недомогание принцессы и нарочно подослал лекаршу, чтобы убедиться, что повелителю ничего не угрожает.
— Именно так я и планировал поступить, госпожа.
Я посмотрела на Зухру, которая, как часовой, стояла возле заветного свертка и не шевелилась.
— Подойди, хатун, — я просунула пальцы все в тот же мешочек на запястье, и достала оттуда три золотые монеты, — возьми. Это тебе за верную службу.
Девушка присела в реверансе и поспешила спрятать монеты в карман своего кафтана.
— И смотри — никому ни слова о том, что ты здесь слышала.
— Вы можете мне доверять, госпожа.
Я жестом отпустила девушку и, оставшись наедине с кападжи, присела на кресло.
— Как мне тебя отблагодарить, Первиз-бей? Ты столько делаешь для меня.
— Зулейка называет вас сестрой. Я не могу иначе.