Создавая свой сериал, я ставил перед собой задачу: реконструировать исторические и социальные предпосылки возникновения конкретных идей, не забывая, что телепередача отличается и от лекции, и от печатной статьи. Телевизионная аудитория огромна, но обращаться следует к двум-трем конкретным зрителям, которые сидят перед одним экраном. Выступление становится односторонней беседой тет-а-тет, уютной и сократической одновременно. В этом сила телевидения: оно очень убедительно, доступно и привлекательно излагает самые серьезные философские и научные проблемы, что позволяет заинтересовать ими широкую аудиторию. Это свойство роднит телевидение с книгой.
При этом книга, равно как любое печатное средство массовой информации, дает большую свободу в изложении фактов. Читатель может остановиться, осмыслить высказывание, вернуться на несколько страниц назад, сопоставить факты. А главное, обилие подробностей не собьет его с толку. Перенося телевизионный материал на бумагу, я учитывал это отличие печатного текста от разговорной речи.
Исследований по теме эволюции человека проведено множество. Если попытаться охватить наиболее авторитетные и убедительные из них, то можно отследить множество неожиданных связей и чудесных странностей. Очень жалко терять даже самые мелкие детали. Так что я постарался описать максимальное число важных открытий, сделанных людьми. При этом мне очень не хотелось превращать книгу в учебник для студентов-старшекурсников, я намерен адресовать ее массовому читателю.
Избавляясь от наукообразности, я приблизил текст к разговорной речи. Для меня было важно сохранить непосредственность рассуждений, передать на бумаге процесс зарождения мысли и сымитировать стихийное течение разговора. Такой подход позволил мне выявить суть, сделать очерки более яркими по стилю и одновременно не растерять логику, которая была и остается основой науки и которую ничто не должно затмевать.
Особо хочу сказать о содержании очерков, потому что оно на самом деле выходит за рамки заявленной темы. Говоря о восхождении человечества, я не имел в виду только первые его шаги, меня в первую очередь интересовала культурная эволюция. Если рассматривать эту книгу в контексте всех моих исследований, научных статей, литературных опусов и других произведений, то можно увидеть, что я работаю над созданием философии XX столетия, где весь мир представал бы как неразрывное единство. Иначе говоря, приоритетом для меня была и остается философия природы, а не философия науки. Я назвал бы это современной натурфилософией, которая с момента своего расцвета заметно изменилась. Кроме того, недавние открытия, совершенные в области биологии человека, дали этой науке новый импульс, который обусловливает переход от общего к личному (единичному). И вот теперь, пожалуй, впервые после Возрождения мы вновь сможем приоткрыть двери в мир познания законов природы.