Мама… Вот единственная надежда на то, что отца удастся оградить от лишних переживаний. Ей, конечно, тоже будет непросто, но в любом случае она знает отца так давно, что наверняка найдет нужные и правильные слова. А если Борис с Таней полезут объясняться с Аллой, то вообще неизвестно, что из этого выйдет.
* * *
Возвращаясь из санатория, Орлов отчего-то нервничал: ему казалось, что сейчас начнется какая-то новая жизнь, совсем другая, не похожая на ту, которая была прежде. Людмила Анатольевна приехала за ним на машине и всю дорогу старалась аккуратно ввести его в новые обстоятельства.
– Не трогай Аллу хотя бы пару недель, ей сейчас очень тяжело, но в таком состоянии ей больше нужны женщины, подруги, которым можно пожаловаться на мужа. С тобой ей будет трудно. Пойми это, Саня. Я понимаю твои чувства, но…
– Да о каких чувствах ты говоришь! – с досадой перебил ее Орлов. – Мы с тобой дружили с Аллой, она нам не чужая, никаких других чувств у меня к ней нет и не было никогда. Я прошу тебя, Люся, перестань повторять эти немыслимые глупости.
Людмила Анатольевна бросила на него быстрый взгляд, чуть усмехнулась и снова стала смотреть на дорогу.
– Отвлекись от семейного разлада Аллы, – сказала она чуть погодя. – Я догадываюсь, что ее новые обстоятельства дают тебе основания надеяться на перемены и в твоей собственной жизни, но нам нужно заниматься подготовкой к свадьбе.
Александр Иванович понимал, какие смыслы стоят за каждым сказанным Люсей словом. Алла теперь свободна, и осталось лишь оформить два развода, чтобы Орлов мог соединиться со своей возлюбленной. Так думали все: и Люся, и Борис с Татьяной, и, вероятно, сам Хвыля. И бог знает кто еще. И с этим ничего невозможно было поделать.
– Да, – согласно кивнул Орлов, – к свадьбе и потом к решению жилищного вопроса. Так что без разговоров о семейном разладе Аллы все равно не получится. Когда они разведутся? Когда Андрей разменяет свою квартиру? Ты говорила с ним о вариантах?
– Нет, – спокойно ответила Люся. – Не говорила и говорить не собираюсь.
Александр Иванович помолчал. Ответ Люси прозвучал неожиданно, и в нем Орлов услышал намек на слабую надежду. Получается, у Люси и Хвыли все не так гладко и сладко, как ему думалось?
– Люсенька, я ни на чем не настаиваю, – мягко проговорил он. – Просто хочу понимать, чем мы располагаем для размена. Только тем, что есть у нас, или еще каким-то дополнительным ресурсом.
Люся свернула к обочине и остановила машину.
– Давай выйдем, подышим, – предложила она.
Орлов послушно вышел, вдохнул свежий, но с явственным привкусом выхлопных газов, апрельский воздух. Он слишком давно знал Люсю, чтобы не понять: она собирается затронуть какую-то очень важную и болезненную тему. Какую? Развод, это очевидно. Все три недели, проведенные в санатории, Александр Иванович гнал от себя робкие мысли о том, что разговора такого не будет никогда. Он не мог бы объяснить, почему так не хочет официально оформлять разрыв, который, по факту, все равно уже состоялся. Люся, его Люсенька сейчас стояла рядом с ним, такая уютная и привычная, в старой курточке и спортивных брюках, совсем не нарядная и очень домашняя, и смотрела на него внимательно и настороженно.