Максим попытался очаровательно улыбнуться, но вышла кислая мина.
— Ну, Гарик! — протянула она.
В этот момент он засомневался, что она поняла скабрезную шутку о потных мужчинах.
«Она же брюнетка!» — подала голос Нижняя Чакра.
«Может, крашеная», — саркастично ответил Разум.
Но в любом случае сейчас Максиму точно хотелось побыть одному.
— Крашеная, — почти про себя пробормотал он, и уголки рта растянулись в легкой улыбке.
Брюнетка хотела проникнуть в душ, но, столкнувшись с запертой дверью, обиженно промяукала:
— Гарик, так нечестно!
Максим сделал вид, что не услышал, и просто промолчал.
— Ну, Гарик… — Брюнеточка сделала еще одну — последнюю — попытку растормошить Максима и, когда ей это не удалось, пошла обратно в спальню.
События сегодняшнего дня быстро отошли на второй план — душ приятно расслаблял. Исчезли навалившаеся за день усталость, позабылась и рабочая суета, вода сняла напряжение, вызванное бесконечными встречами. Негативные эмоции, растерянность отступили, освободив душу. Прохладные струи сбегали по телу, ударялись о ванну и разлетались сотнями брызг. Вода обволакивала сознание, очищала разум, гнала прочь беспокойство и просто позволяла забыться…
…Шел розыск оставшегося в живых члена бандгруппы Гагкаева Кхутайбы, ставшего для Максима кровным врагом, то есть смыслом существования, который дает силы, питает веру и сжигает жизнь.
Но в этот момент, стоя под душем, Максим забывал обо всем.
г. Москва, утро следующего дня
Максим Доментьев испробовал все известные ему способы, чтобы привести себя в порядок и хоть чуть-чуть взбодриться после практически бессонной ночи, проведенной с Анжелой.
«Так ее звали Анжела? — безразлично спросил Разум. — Поразительная память».
На скабрезное замечание Нижняя Чакра не ответила: после проведенной ночи она безмятежно дремала.
Максим сделал последний глоток уже порядком остывшего крепкого кофе, но продолжал клевать носом перед экраном компьютера.
«Возможно, — как бы между прочим сказал Разум, — такое рвение в постели оказалось лишним».
Голос Разума звучал навязчиво и утомлял, но другой «компании» Доментьеву в ближайшее время не светило.
«При твоей работе, — продолжил Разум, пытаясь воззвать к самому сокровенному для человека, который носил погоны, — к чувству долга и ответственности, — ты такой опрометчивый».
— Заткнись уже, — пробурчал сам себе Доментьев, обращаясь к нудящему Разуму.
«Хорошо», — ответил Разум, стараясь скрыть за безразличием обиду.
И исчез в глубинах внутреннего мира Максима.
Доментьев широко зевнул, убирая со стола пустую кружку, когда неожиданно зазвонил телефон оперативной связи.