Необъяснимая ирония жизни… или жестокий план смерти?
Какое откровение! Но не слишком ли поздно дарованное?
Вопрос Питерса прояснил, что ждет Архангельского после маленького импровизированного спектакля.
«Смерть!» — вот что ему отведено под занавес, и не будет никаких аплодисментов.
Архангельский это отчетливо понимал, а где-то внутри воля говорила, что дальше играть по установленным Питерсом правилам никак нельзя.
И, находясь на волосок от смерти, Архангельский увидел мизерный, но все же шанс на спасение, альтернативный финал разыгравшегося действа. Необходимо что-то предпринять теперь или уже никогда.
Неожиданно для всех, Архангельский громко и протяжно расхохотался. Во все горло, согнувшись пополам и схватившись за живот.
Питерс и стоявший возле двери охранник, недоумевая, переглянулись. А старший сержант, продолжая заливаться истерическим хохотом, просеменив метра полтора и оказавшись почти вплотную к охраннику, прижался боком к стене дома и сполз на пол.
— Уф… — Он утер рукавом выступившие на глазах слезы.
Некоторое время спустя он успокоился, и лишь редкие всхлипы напоминали еще о недавнем приступе веселья. Вот только глаза Архангельского почему-то не смеялись.
— Что вас веселит, господин Архангельский? — сухо спросил Питерс, а губы растянулись в легкой, ничего не выражающей дежурной улыбке.
Тот еще раз хохотнул.
— Вы, американцы, — секундой позже ответил он, — двуличные суки. Улыбаетесь, расточаете лживые слова, пропитанные ядом, держа за спиной нож, который без зазрения совести вонзите в спину, стоит только отвернуться. У нас про таких, как вы, говорят: «Лучше злобный матерщинник, чем тихая тварь».
Оценив эффект своих слов, Архангельский с горечью осознал, что американца они нисколько не задели. Тут Питерс приложил палец к уху и посмотрел куда-то в сторону.
«Центр?» — пронеслась в голове Архангельского мысль.
— Как Араб? — бросил он.
Питерс отреагировал мгновенно: взгляд стал жестким, наполнился ненавистью и злобой.
Американец вынул из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
Сидевший на полу Архангельский перекатился в сторону, туда, где находился опешивший и не среагировавший вовремя охранник, вытащил прикрепленный специальными ножнами боевой нож и вонзил тому в ногу.
Прогремел выстрел, и пуля выбила из стены дома в том месте, где секунду назад находился Архангельский, щепки вперемешку с мелкими кусочками камня.
Охранник взвыл от пронзившей его острой боли и согнулся пополам: Архангельский еще раз ударил его ножом, но уже в пах. И они оба завалились на пол.
Питерс выстрелил еще дважды. Одна пуля, как и первая, выбила щепки из стены, вторая вошла в ногу охраннику, который заорал с новой силой.