– Что ты сказал? – прохрипела она.
Тьерри выглядел таким расслабленным, будто они обсуждали, насколько хорош был ужин или как красивы здания, мимо которых проплывал по Сене их катер.
Ее сердце бешено колотилось.
– Ты это серьезно?
– Серьезней не бывает.
Лодка подошла к новому мосту, и на несколько мгновений они попали в полосу света. И тогда Имоджин разглядела эту решимость в его глазах цвета эспрессо и высокомерно вздернутый подбородок.
Имоджин не помнила, как встала из-за стола и подошла к перилам у борта, ухватившись за них трясущимися руками.
Она не знала, что чувствует, пребывая в шоке. Ее ноги подкашивались, она с трудом дышала.
– В этом нет необходимости, – наконец выдавила она из себя. – Ты жалеешь меня? – Ей не нужна жалость, какими бы благими намерениями она не была продиктована.
Имоджин резко обернулась, почувствовав, что Тьерри стоит у нее за спиной.
– Это не жалость, а практический подход. Я планирую будущее.
Его голос звучал мягко, но настойчиво. Она отрешенно подумала, что, вероятно, подобным тоном он говорит с партнерами при заключении сделок. Тем не менее ей казалось, что за его внешним спокойствием скрывается внутренняя напряженность.
Имоджин покачала головой:
– Не вижу в этом ничего практического. – Она облизала пересохшие губы, взглянув ему в лицо. – Когда придет время, я впишу тебя в метрику как отца ребенка и…
– Ты думаешь, что это так просто делается? Забрать ребенка с другого конца света? Даже если я буду значиться отцом ребенка в свидетельстве о рождении, готов поспорить, что австралийские законы не менее сложны, чем французские. На моем пути наверняка возникнет множество преград. Процесс усыновления может затянуться на месяцы, если не годы. Ты хочешь, чтобы твой ребенок оказался в приюте на время улаживания юридических формальностей по усыновлению?
Ее пронзила такая боль, будто кто-то ржавым лезвием выскреб все ее внутренности. Имоджин непроизвольно прижала ладонь к животу, чтобы убедиться, что зародившаяся в ней жизнь в безопасности.
В тот же момент ее ладонь накрыла крупная и сильная рука, распластавшись практически по всему ее животу.
– Если мы поженимся, я буду официально отвечать за ребенка. Не будет ни осложнений, ни ожидания. Это все для блага ребенка. – Голос Тьерри звучал тихо и мелодично, отзываясь в ней сладкой волной растопленного шоколада. А может, это его прикосновение так успокаивающе подействовало на нее.
– Знаешь, есть вероятность, что я не доношу ребенка. – Имоджин старалась подавить ужас, охвативший ее при мысли, что она может умереть раньше, не дав малышу шанса выжить.