Второй же узбек, несколько секунд побарахтавшись на влажном кафеле, вскочил снова. Ну тут уж Артист не стал мудрствовать и напутствовал его прямым ударом левой, которым владел в совершенстве не хуже, чем знаменитым монологом Гаева из «Вишневого сада», произносимым перед шкафом. К слову, перед командировкой в Самарканд Артист плотно репетировал этот монолог, будучи приглашен на соответствующую роль в модернистской постановке пьесы Чехова. В одном из малых московских театров.
Узбек Чехова явно не читал и от удара уйти тоже не смог, так что был опрокинут, как дырявое корыто, и без сознания растянулся на полу.
Все общение с охраной Радоева заняло не более четверти минуты.
— Ну что, господин Бергманис, как у вас протекает дружеская беседа с товарищем подполковником? — спросил я, присаживаясь на корточки на самый край бассейна. — В порядке? Я вижу, у вас тут все чинно..
Радоев был так ошеломлен, что даже забыл разозлиться. Он выпустил изо рта струю воды и выговорил:
— Вы что… уже выспались?
— И лучше выдумать не мог, — ответил ему цитатой из классика Артист. — Мы, Рашид Мансурович, еще и не ложились практически. Не идет сон, видите ли. Кошмары разные снятся. Вот моему другу, к примеру, — кивнул он в мою сторону, — привиделась какая-то жуть про какую-то нехорошую древнюю гробницу, которую потревожил недальновидный археолог и выпустил оттуда злых демонов. Дэвов, да? Дешевые сны, правда? Прямо-таки сюжет для третьесортного американского ужастика, пугать сопливых киндеров и климактерических домохозяек.
Радоев подплыл к краю бассейна и, закинув на него обе руки, выговорил:
— Так-с. Надо было послушать Юнуса. Он мне что-то говорил. Что нужно вас хорошенько проверить. Значит, провели меня, сволочи? Значит, вы с ним заодно, да? Ну ничего! — Он попытался вылезти на край бортика, но локти проскользнули, и Радоев грузно осел обратно в воду. — Н-ничего. Если Вы собираетесь выйти отсюда без моего согласия, да еще забрать… вот его!.. То ничего у вас не выйдет. Юнус, а ты что стоишь, как истукан? Ты что, совсем сдурел? — Тут Радоев зачастил и перешел на свой родной язык, так что из его последующих речений мы мало что поняли. Впрочем, уверен, что они мало чем по существу отличались от того, что уже было сказано на русском языке. Я не стал дожидаться завершения его тирады, а перебил гневный монолог короткой, веской фразой:
— Хватит. Поговорить нужно. И не зовите больше своих людей, Рашид Мансурович. Вам что, их совсем-совсем не жалко?
Подполковник Радоев некоторое время молча смотрел на меня, его глаза превратились в две узкие щелки, казалось бы источавшие живое темное пламя. Выдохнул: