Она взяла драгоценность и примерила. Гравированная голова дракончика, с эмалевыми зубами и бриллиантовыми глазками, уютно расположилась точно на запястье Елены, дракончик обвил ее нежную тонкую руку, и золотые завитки чешуи на фоне холеной бледной кожи вдруг показались Леону Ламберу лепестками желтой розы, брошенными в тонкое белое вино. Впрочем, он тут же оторвался от своих изысканных параллелей и перешел к самой что ни на есть конкретике:
— Эту вещь я нашел на раскопках под Самаркандом. Ценность ее не поддается описанию.
— Под Самаркандом? — Она взмахнула ресницами. — Но ведь Самарканд в Узбекистане, а ты, Ленни, говорил о том, что эксперты относят ее к Древней Греции… третьего века до нашей эры!..
Он огляделся по сторонам, поплотнее задернул штору, отделяющую их маленький ВИП-зал от основного помещения ресторана, и проговорил:
— Эксперты — это громко сказано. Эту вещь видел только я. Конечно же Самарканд в Узбекистане. Но все-таки я специалист и утверждаю, что этот браслет изготовлен две с половиной тысячи лет тому назад в Древней Греции. Качество выделки и искусство, с которым изготовлена вещь, заставляют меня думать, что браслет выполнен… для какого-то очень знатного человека. Вельможи, полководца… или, может быть, царя. Точнее, для царской жены.
— Царской жены… — пробормотала Елена, пожирая браслет глазами, — поразительно… Спасибо тебе, Ленни, милый. Я никогда, никогда не забуду этого подарка. Это лучший подарок в моей жизни.
— Конечно, НЕ ЗАБУДЕШЬ, — тихо и с горечью выговорил он и, припомнив кое-какие обстоятельства, при которых достался ему этот браслет, невольно содрогнулся.
Если бы Елена не увлеклась так созерцанием чудесной вещи, кое-какие нотки, проскользнувшие в его голосе, могли бы насторожить ее. Но она всецело упивалась подарком, разглядывая почти живую мордочку дракончика, его четко очерченные гравированные ноздри и бесценные бриллиантовые глаза… Леон Ламбер взял женщину за руку, поцеловал тонкую кисть, и ему показалось, будто рука Елены пахнет виноградом… свежим, вызревшим, с солнечных склонов Южной Франции виноградом, из которого делается чудеснейшее в мире вино.
— Еще вина, дорогая? — спросил он. — Думаю, что царская жена, получившая от своего любимого эту драгоценность, непременно потребовала бы самого лучшего хиосского вина. Хиосского у нас, конечно, нет, а вот лучшего французского выпьем непременно.
Елена вдруг оторвалась от браслета и проговорила:
— Ленни, милый… я слышала… конечно, это глупые бредни… но я слышала, что подобные драгоценности, которые мы, люди современности, как бы отняли у давно умерших древних…