— Значит, Радоев убит? — резко спросил Эмир.
— Ну да… я так слышал.
Эмир поднял взгляд на Керима, и тот, отвечая на немой вопрос в глазах босса, отозвался:
— Я только знаю, что в доме Радоева поставлен пост, причем не ментовской, а в самом деле из госбезопасности. Джалилов тоже там вроде засветился, Андрей правду говорит. Насчет Радоева. Все его телефоны не отвечают, телефон Юнуса тоже, так что, похоже, он говорит правду Нужно будет узнавать, что там произошло, но, если гэбэшники взяли дело под себя… придется уж вам подключить свои каналы, Эмир.
— Поменьше болтай… каналы, — отозвался Эмир. — Н-да, невеселые вещи ты рассказываешь, Андрей. Так тебя, кажется, зовут? А знаешь, что в старину делали с теми, кто приносил плохие вести? Есть такая старая сказка. У одного падишаха была жена, он очень ее любил и, когда она заболела тяжело, неизлечимо, объявил: кто принесет ему весть о смерти жены, тому он велит распороть глотку и влить туда расплавленного свинца. И вот жена умерла. Нужно сообщить об этом падишаху, ведь без его ведома и приказа ее ни подготовить к погребению, ни похоронить — ничего нельзя. Только желающих уведомить его как-то не находилось. Кому охота глотать распоротой глоткой расплавленный свинец? Никому. И вызвался только один хитрый папенек, взял он дутар, пошел к падишаху и заиграл грустную мелодию. И падишах сразу понял, что его жена умерла, и крикнул: «Эй, стража, схватить этого мерзавца, распороть ему глотку и залить туда расплавленный свинец!» — «Эй, могущественный падишах, ты, видно, с горя потерял ум. Ведь дурные вести принес тебе не я, а дутар. Так пусть он и отвечает!..» И тогда растерянный падишах Велел залить расплавленный свинец в дутар. А вот вы, Андрей, не позаботились о таком дутаре. Явились сюда и сообщаете мне о том, что один из моих людей убит. То есть даже не убит наверняка, а — кажется, убит. Дескать, думай что хочешь, почтенный Эмир. И вот ведь незадача: очень не ко времени умер уважаемый Рашид. Очень!
— Да, умирают всегда не ко времени, — пробормотал Перепелкин. Это была первая относительно путная фраза во всех его невразумительных речениях.
Эмир, закрыв левый глаз, наблюдал за ним. Произнес медленно:
— Ну что ты заволновался, дорогой? Я не падишах, а Радоев не моя любимая жена, да и живем мы совсем в другое время. Не скрою, огорчил ты меня, расстроил. Сильно расстроил. Нужно тут немного уточнить. Кто были те люди, которые приехали в дом Радоева ночью?
— Я помню, что была девчонка из «Афрасиаба». Ее я хорошо помню. Остальные были мужики… на них я смотрел меньше.